- Эндерби - в этом списке, дядя.

Эдвард в отчаянии всплеснул руками:

- Господи, ну и что?! В твоем списке, наверное, и многие другие. Говорю тебе, маркиз - не предатель.

- Вы уверены?

- Ты что, не понял меня?! Абсолютно уверен!

Джонатан молча кивнул. В данном случае он верил дяде. И слова Эдварда его обрадовали. Они означали, что выплаты маркиза действительно шли на содержание Селии. Впрочем, существовала вероятность, что маркиз предпочел ложь об отцовстве, чтобы скрыть свои старые грехи. Однако Селия нисколько не сомневалась в том, что Эндерби - ее отец. Интересно, почему? Откуда у нее такая уверенность?

- Дядя, но если вы точно знаете, что маркиз Эндерби не был вовлечен в заговор, то кто же тогда предатель? Вы должны знать.

- А вот в этом ты ошибаешься.

- Если именно в этом - возможно. Но зато я не ошибаюсь в другом случае. Выполняя ваше, дядя, задание, я спасал репутацию не «многих уважаемых джентльменов», как вы изволили выразиться при одной из наших встреч, а одного-единственного человека. Кто он, этот человек? Признайтесь, иначе я пойду в министерство и расскажу все о вашем задании. Расскажу, разумеется, и о регулярных выплатах Эндерби. Миссис Нортроп постоянно получала от него деньги. Интересно - за что?

- Ты готов запятнать имя невинного человека? Человека, виноватого лишь в том, что несколько раз провел время со шлюхой?

- Надеюсь, вы не собираетесь взывать к моей совести, дядя. Ее тихий голос уже давно не шептал в моей душе. Поверьте, я не испытываю теплых чувств к Эндерби. И я нисколько не огорчусь, если он в ближайшее время столкнется с серьезными проблемами.

Эдвард со вздохом прикрыл глаза. И в этот момент Джонатану показалось, что дядя внезапно постарел. Постарел и ужасно устал.

- Это совсем не то, что ты думаешь, мой мальчик. И не то, что я тебе говорил.

- Я нисколько не удивлен, - заметил Джонатан. - Я с самого начала подозревал, что вы вводили меня в заблуждение.

- Просто я хотел упростить дело. В действительности все было гораздо сложнее. Но тебе не следовало это знать. Да и теперь не следует.

- Дядя, я настаиваю, я должен все узнать. Или вы все мне расскажете - или я буду действовать иначе.

Эдвард снова вздохнул. Медленно поднявшись на ноги, он подошел к полке и взял сигару из ящичка. Зажег ее от камина и, сделав несколько затяжек, заговорил:

- Алессандра Нортроп вовсе не выведывала у своих покровителей секретные сведения. Она получала их от наших людей из министерства иностранных дел, и почти все эти сведения были ложными. Нам был известен человек, шпионивший в пользу Франции, и именно ему она передавала информацию. Кое-что из этих сообщений было правдой, но эти сведения не имели серьезного значения - так делалось для того, чтобы все выглядело правдоподобно. И наша игра вполне удалась - мы постоянно вводили французов в заблуждение.

Эти дядюшкины откровения удивили Джонатана, но в то же время он испытывал огромное облегчение. Ему было бы очень неприятно узнать, что он ошибался в Алессандре и не сумел распознать пособницу французов. Подумал он и о Селии… Теперь-то она сможет узнать всю правду о своей матери, и эта правда нисколько не запятнает имя Алессандры Нортроп.

- Дядя, но кто же он, этот французский шпион?

- Его имени нет в твоем воображаемом листке, так что не думай об этом списке. Алессандра была очень даже неглупа. Она ни в коем случае не оставила бы записей об этом человеке.

- Значит, это англичанин, а не тот ее французский любовник?

Эдвард не стал отвечать. Пристально взглянув на племянника, он заявил:

- Но ты не должен рассказывать об этом мисс Пеннифолд. Не должен!

- Разумеется, не расскажу, - снова соврал Джонатан. - Дядя, а кто-нибудь пострадал от той незначительной части достоверной информации? Ведь с вашей стороны это была очень опасная игра, не так ли?

- Серьезно никто не пострадал. Никто не погиб. Наши агенты все тщательнейшим образом проверяли. А вот что касается ложной информации, то на этом мы очень много выгадали но время войны.

Джонатан немного помолчал, потом задал очередной вопрос:

- А кто поддерживал с ней связь? Вы, дядя?

Эдвард покачал головой:

- Нет, мой мальчик. В министерстве выбрали надежного человека, и тот сумел прекрасно справиться с заданием. Причем никто не знал о его деятельности. То есть почти никто. Даже я узнал о том, что происходило, только после войны. Полагаю, что об этом знали лишь несколько человек из министерства.

- Понятно… - пробормотал Джонатан. - Что ж, дядя, спасибо за откровенность. Мне, пожалуй, пора…

Джонатан встал, чтобы попрощаться. Он знал, что больше ничего не сможет узнать у дяди Эдварда. Впрочем, он и так уже знал все, что ему требовалось. Во всяком случае - почти все.

- Да, дядя, чуть не забыл… Мне кажется, вам не нужен этот список.

Коротко кивнув, Джонатан пересек комнату и направился к французскому окну, ведущему в сад. Уходя, он оглянулся. Дядя Эдвард казался очень грустным.

- Еще одна подушка. И еще… - бормотала Селия. Теперь на кровати было множество подушек - как и просил Джонатан. А достаточно ли их? Впрочем, других не было - сейчас на кровати лежали все подушки, которые она смогла найти.

В камине пылал огонь, на столе стояло вино, а тело ее ласкал бежевый атлас. И еще он хотел, чтобы она ждала его с нетерпением… Что ж, с нетерпением все в порядке - она уже предвкушала то, что должно было произойти.

Этой ночью она забудет обо всех неприятностях - убежит от них. Возможно, вскоре она лишится этой комнаты и этого дома, но пока что дом принадлежит ей. И не важно, что произойдет с ней потом, - она навсегда запомнит этот дом, эту комнату… и эту страсть.

Окинув взглядом спальню, Селия улеглась на кровать. И оказалась среди множества подушек и подушечек - словно в теплой и мягкой колыбели. Интересно, пришлет ли завтра мистер Уотсон своего человека, чтобы тот произвел опись имущества? И достаточно ли будет одного лишь судебного исполнителя, чтобы выбросить ее из дома? Наверное, ей нужно найти адвоката и узнать, можно ли добиться хотя бы небольшой отсрочки.

События прошедшего дня должны были бы ввергнуть ее в отчаяние, но, как ни странно, этого не произошло. Напротив, она даже почувствовала облегчение, решительно отказав Энтони, словно освободилась от чего-то. Разумеется, ей будет очень неприятно покидать дом, к которому она уже успела привязаться. Но Селия знала, что сумеет это пережить - сейчас она наконец-то это поняла, хотя еще утром ужасно переживала.

Интересно, была бы она такой сильной, если бы не узнала Джонатана? Если бы он не соблазнил ее и не закрыл ей тот «другой» путь? Сейчас она не могла ответить на этот вопрос, но ей очень хотелось думать, что Джонатан спас ее от Энтони Дарджента. Более того, она была уверена, что никогда не будет жалеть о том, что стала любовницей Джонатана, - пусть даже окончательная плата окажется очень высокой.