Настроение пропало. Совсем не потому, что жаль было пяти тысяч франков. Просто его обдурили, как мальчишку. Что же тогда получается? Каждый бродяга будет решать собственные финансовые трудности за его счет?

Смена караула уже произошла. Народ, делясь впечатлениями, понемногу расходился. Кто-то решил прогуляться по городу, пользуясь безветренной погодой, а кто-то, решив, что ему достаточно на сегодня зрелищ, принялся ловить извозчика.

Аристарху Панаеву неожиданно сделалось зябко. Поежившись, он направился к полицейскому участку.

* * *

Вернувшись в гостиницу, Варнаховский застал Элиз за примеркой очередного платья. Девушку совершенно не занимали финансовые трудности, она наивно полагала, что ее возлюбленный придумает какое-то очередное гениальное решение.

– Как оно тебе? – кружась перед зеркалом, спросила Элиз.

– Ты восхитительна! – признал Леонид. – Но откуда у тебя это платье? Ты ведь почти ничего не забрала из гардероба.

– У меня имелась некоторая сумма, – туманно произнесла девушка. – Помнишь мою последнюю игру в парижском казино?

– Разумеется, помню! Как же я могу позабыть проигрыш в двести тысяч франков!

– Но ведь сначала мы выиграли сто тысяч, верно? – лукаво спросила девушка.

– Верно, и что с того?

– Я приберегла немного от тех денег. Вот и купила на них платье.

– Сколько же стоит такая красота?

– Десять тысяч франков. Правда, великолепное? Оно расшито жемчугом и драгоценными камнями!

– Ну, разумеется, тебе очень идет.

Варнаховский невольно улыбнулся. Как это мило! И как это похоже на очаровательную Элиз… Ему приходится выкручиваться, чтобы раздобыть гроши, а у нее, оказывается, хватает на платье стоимостью в десять тысяч франков!

– Так мы пойдем сегодня в казино? Ты даже не представляешь, как я соскучилась по игре, – капризно протянула барышня.

– Конечно, дорогая, – еще шире улыбнулся Леонид, мысленно прикидывая, сколько же он может позволить себе проиграть от раздобытых денег. Пожалуй, можно будет пожаловать барышне тысчонку-другую. И хватит! А то ведь придется вновь отыскивать этого простоватого промышленника.

– Так чего же мы ждем? – Элиз подхватила Варнаховского под руку. – Идем?

– С превеликим удовольствием, дорогая, – ответил он, почувствовав небольшой зуд в пальцах, какой у него случался всякий раз перед игрой в рулетку.

* * *

Комиссар полиции Луи Кошон с мрачным выражением лица выслушал российского купца, лишь иной раз перебивал его эмоциональный рассказ короткими вопросами. По названным приметам получалось, что это тот самый преступник, что сумел скрыться из Ниццы.

– Значит, вы говорите, что у него на сюртуке была орденская планка?

– Именно так, господин полицейский! Я его впервые увидал в Ницце. У него тогда, как и сейчас, была розетка ордена Почетного легиона. На него нельзя было не обратить внимание. А какая у него была дама! – мечтательно поднял он глаза кверху. – Когда они прогуливались по Английской…

– И все-таки я вас не совсем понимаю, зачем вы отдали ему пять тысяч франков, если не должны ему?

– Я же вам объясняю, он сказал, что поднимет скандал! Нахлещет меня по щекам. А зачем мне нужен весь этот скандал, если я на отдыхе? – пожал плечами пострадавший.

Аристарху Панаеву было невероятно неловко за свой скверный французский, но полицейский его понимал. По мнению комиссара, что-то в этом деле не складывалось; сам бы он предпочел публичный скандал, нежели выкладывать пять тысяч франков неизвестно кому!

– Возможно, вы поступили правильно, – не очень уверенно согласился комиссар. – Наверняка этот преступник еще находится в городе, но и вы, со своей стороны, как-то попробуйте поискать его. Может, он остановился где-то в гостинице или снимает загородную виллу, и если вам все же удастся его повстречать, так немедленно дайте нам знать об этом. Ну, а мы, со своей стороны, не оплошаем.

– Но он может на меня наброситься!

– Я дам вам человека, который будет находиться рядом.

– Я постараюсь, господин полицейский, – с некоторым облегчением произнес Панаев, поднимаясь со стула.

* * *

Казино в этот день было заполнено. Элиз ходила от одного столика к другому, пытаясь отыскать удачу. Однако везенье старательно обходило ее стороной.

– Господи, Элиз, – пытаясь скрыть раздражение, проговорил Леонид, – тебя нельзя допускать к рулетке. Ты проиграла все деньги, которые я тебе дал. У нас осталось всего две тысячи франков.

– Милый мой, дай мне их, пожалуйста! – взмолилась Элиз. – Я уверена, в этот раз обязательно выиграю!

Варнаховский покачал головой.

– Мы не можем их потратить, они мне нужны для одного дела.

– Ну, я тебя очень прошу…

– Ты можешь уговорить даже камень. Не знаю, что с тобой делать, ты просто вьешь из меня веревки!

– Ну, Леонидушка, – вновь взмолилась Элиз, прижавшись щекой к его руке.

– Возьми тысячу, но это все, что я могу тебе дать! Если ты проиграешь, наша жизнь может значительно осложниться.

Варнаховский нахмурился: глаза девушки заблестели нешуточным азартом.

– Я не проиграю! Ты даже не представляешь, как я тебя люблю! Я поставлю на цифру «семнадцать».

– Почему именно на «семнадцать»?

– Дорогой, ты позабыл, ведь мы с тобой познакомились именно семнадцатого числа. Прошло четыре месяца. – Элиз подошла к рулетке.

– Ты тогда была с великим князем.

– Да.

– Я никогда не думал, что мы будем с тобой вместе.

– А я вот знала, – установила Элиз фишки на «семнадцатый» номер. – Как только я тебя увидела, так сразу поняла, что нас свяжут серьезные отношения.

– Господа, делайте ставки!..

Крупье был слащавый молодой человек с прической, прилизанной на пробор, какую предпочитают половые в русских гостиницах. На ладном красно-черном клетчатом жакете висела золотая цепочка от часов. Непонятно почему, но Варнаховского раздражала и его манера говорить, и то, как он держится. Особенно его нервировало то, какими глазами он посматривает на высокую грудь Элиз.

– Господа, ставки сделаны!

Рулетка закрутилась, и все в ожидании принялись смотреть на вращающееся колесо.

– Семнадцать! – восторженно выкрикнула Элиз, привлекая к себе всеобщее внимание. – Я же сказала, что мне обязательно повезет.

– Вы выиграли, мадам, – любезно произнес крупье, подарив ей широкую улыбку, прекрасно осознавая, что в этот момент на него устремлены все взгляды присутствующих. Казино было для него своеобразной сценой, на которой он чувствовал себя ведущим артистом. – Поздравляю!