– Ты меня не слушаешь, – услышал он в трубкеобиженный голос Мадам.

– Извини, Мила, я засмотрелся…

– На бабу? – ревниво спросила она.

– Нет. На сына.

– Чьего?

– Э… брата. Родного брата…

– Разве у тебя есть брат? – удивилась Мадам.

– А почему у меня не должно быть брата?

– Ты никогда не рассказывал о нем…

– Да чего о нем рассказывать! Обычный пенсионер.

– Прям так и обычный?

– Самый что ни на есть. Бывший часовщик, ныне живущийна две тысячи пенсии в двухкомнатной квартире с разведенным сыном…

– А вы точно родные?

– Точно. Мы даже очень похожи… Только он постаршеменя… – Базиль посмотрел на свое отражение в стекле. Сегодня он былнебрит, нечесан, отечен с похмелья, плохо одет и ни капли не походил наанглийского аристократа. – И не такой красивый…

– Не сомневаюсь… – Судя по голосу, Мадам немногоповеселела. – Слушай, Базик, у меня к тебе деловое предложение…

– Слушаю.

– Иди ко мне в помощники.

– Разве тебе нужна помощь?

– Да. Очень. Я сейчас буду занята поиском новых кадров,а присмотреть за «Экзотиком» некому…

– Спасибо, конечно, за предложение…

– Соглашайся, а? Мне именно такого, как ты, помощникавсе эти годы не хватало!

Это было очень лестное предложение. И если бы не та пирамидавранья, которую он выстроил за эти дни, Базиль согласился бы не раздумывая.

– Я не могу, Мила… – грустно сказал он.

– Но почему? – застонала Мадам.

– Я проездом здесь… Завтра уезжаю.

– Куда?

– У меня домик в Лазоревском. В нем я живу все лето ичасть осени. А зимой уезжаю во Францию… – Он запнулся, лихорадочносоображая, какой город назвать. – В Канны. Там тоже море… Без моря я житьуже не могу!

– Жаль, – только и смогла сказать Мадам. – Ятолько начала к тебе привыкать…

– Хочешь, я оставлю тебе в наследство своего брата?

– Пенсионера-часовщика? Нет, спасибо…

– Ну как знаешь! – Он глянул в кухонное окно иувидел, что Митрофан перестал мерить шагами девятиметровое помещение, и теперьсидит за столом, постукивая пальцами по клеенке. Не очень хороший признак!Обычно после подушечек пальцев в ход идут костяшки, затем вся ладонь, а потомкулаки. Значит, пора заканчивать разговор и нестись на помощь Марго. –Мила, меня родственники зовут ужинать, так что давай прощаться…

– Нет, так не пойдет, – заканючила она. – Мыдолжны с тобой выпить на посошок! Отметить твой отъезд…

– Мне очень жаль, Мила, но я, наверное, не смогу…

– Отказ не принимается!

– У меня все вещи упакованы, я в спортивном костюме…

– Тебя не испортит даже он… К тому же в нем легчечинить проводку. Помнится, ты мне обещал ее посмотреть!

Базиль расхохотался.

– Корыстная ты женщина, Милка! Так бы и сказала, чтотебе нужен электрик…

– Нет, мне нужен ты, но хороший электрик тоже непомешает… Приезжай, а?

– Ладно, – не смог устоять он. – Во сколько?

– Когда сможешь, солнце мое! Я весь вечер свободна –«Экзотик» сегодня не работает…

– Тогда через пару часов увидимся.

Они распрощались, Базиль через открытую балконную дверьбросил телефон на кровать, швырнул окурок в банку, сплюнул через стиснутыезубы… Дьявол! Надо ж было ей позвонить, а ему сказать, что уезжает завтра. Могбы болтнуть, что самолет ночью, глядишь, отмазался бы от прощального визита… Атеперь придется тащиться через весь город сначала к приятелю-ювелиру (безбулавки он может обойтись, но без кольца никак), потом к Милке. Еще надомыться, бриться, одеваться во что-то – спортивный костюм, который есть вналичии, в Каннах даже бомж постесняется надеть!

Пока он ломал голову над своим нарядом, из кухни вышел ЛехаСмирнов и направился в прихожую. Там он снял с вешалки свою куртку, вынул изкармана пачку «Бонда», выудил из нее сигарету, сунул в рот, затем, увидевБазиля, попросил:

– Прикурить не дадите, Василь Дмитрич?

– Иди спички на балконе возьми.

– Ага… Там и покурю.

Базиль подошел к Лехе, взял из его рук куртку, осмотрел еесо всех сторон, остался доволен: фасон хороший, кожа отличная, подкладкаатласная, и цвет его любимый – серый.

– Замечательная у тебя куртка, – сказал Базильрастерянному Лехе. – Дорогая…

– Это мне деверь подарил. Купил ее себе осенью, а зазиму растолстел, пришлось мне отдать – не выбрасывать же…

– Не одолжишь мне ее на сегодня? Завтра я куртку сМитей пришлю.

– Зачем вам?

– Надо перед женщиной одной форсануть… – Онподмигнул. – Ну ты-то меня понимаешь…

– Василь Дмитрич, какой базар! Берите. Только когда сженщиной этой будете… обниматься, куртку снимите, а? Если Люска запах чужихдухов унюхает, мне копец!

– Обязуюсь и торжественно клянусь. – Базиль быстропримерил куртку, она оказалась ему впору. – Как на меня шили…

– А мне в чем домой чапать? Так я замерзну. – Лехапохлопал себя по голым рукам – он был в футболке с коротким рукавом. – Даи люди неправильно поймут…

– Открывай шифоньер и выбирай, что понравится.

– Лады… – Смирнов внимательно посмотрел на помятуюфизиономию Базиля и спросил: – Вы сейчас уходите?

– Да.

– А это? – Смирнов провел ладонью по подбородку,намекая на щетину.

– Побреюсь у друга, я сейчас к нему… Перстенекплатиновый взаймы взять надо.

– Никак молодуху охмуряете? – хитро прищурилсяЛехе.

– Нет. Я, Леша, девочками моложе пятидесяти неинтересуюсь… Мне зрелые женщины нравятся, они, в отличие от молодух, знаютнастоящий толк в сексе!

– Ну вы и шалун, Василь Дмитрич, – восхищеннопротянул Леха и пошел на балкон курить.

Оставшись один, Базиль быстро переоделся – сменил оченьстарые джинсы на просто старые, линялую футболку на новую, несвежие носки начистые, причесался, накинул куртку. Уйти, не предупредив Марго, он не мог,поэтому заглянул в кухню и выкрикнул:

– Девочка моя, я убегаю по делам, скоро вернусь.Чувствуй себя как дома.

– Ты куда? – в один голос заголосили Митрофан сМарго.

– Чинить проводку!

Когда за Базилем хлопнула входная дверь, в кухню вернулсяЛеха, одетый в его полувер с эмблемой какого-то гольф-клуба. От него жуткопахло табаком и каким-то диким парфюмом.