Но джип не мог соперничать с маневренностью «понтиака», и уже через мгновение свет его фар был направлен мне в спину, отсвечивая в зеркалах. Машина врезалась в мой джип сзади, и у меня все оборвалось внутри. В кино всегда кажется, что удар сзади не причиняет водителю особых неприятностей, но я ощутила, что наступил конец света: моя голова больно ударилась о подголовник, а земля подо мной как будто разверзлась. Я на секунду выпустила руль из рук, и джип тут же свернул к опасному краю. В последний момент я успела вывернуть руль, выехав на встречную полосу и услышав сигнал машины, которая неслась навстречу. Смертельный ужас, похоже, может замедлять течение времени, потому что, когда «понтиак» ударил меня снова, мне показалось, что я попала в какую-то вакуумную яму. Я не слышала ничего, кроме собственного дыхания. Я давила на газ, но мой противник был слишком увертлив, и за вторым толчком последовал третий мощный удар. Слезы брызнули у меня из глаз, и дорога превратилась в размытое пятно.

— Прекрати! — выкрикнула я неизвестно кому.

Еще один страшный удар, и джип полетел прямо на ограждающие перила. Я заметила, как взметнулись искры при столкновении с металлом. «Понтиак» пристроился рядом, так, чтобы я не смогла повернуть. Мне было видно только темное окно. Внезапно я ощутила приступ неконтролируемой ярости. Я не знала, кто вел машину, и мне было уже на это наплевать. Я вывернула руль до предела, врезавшись боком в «понтиак», и тут же подумала, что с таким же успехом я могла бы биться головой о каменную стену. Машина лишь немного покачнулась, но удержалась на месте. Я повторила трюк, не заботясь о том, что мы оба можем оказаться за ограждением. Наконец я выехала на дорогу, и мы так и продолжали мчаться, издавая жуткий скрежет из-за трения металла о металл. Затем по свету фар я догадалась, что нам навстречу из-за поворота приближается еще одна машина.

«Понтиак» не позволял нам разминуться. Я начала бешено сигналить, рассчитывая на то, что водитель встречной машины притормозит. Я знала, что стоит мне нажать на тормоза, как джип полетит в кювет или столкнется с приближающейся машиной. Я снова и снова нажимала на гудок, вознося к небу молитвы, чтобы водитель машины не выскочил из-за поворота на большой скорости. В последнее мгновение «понтиак» оторвался от меня и направился вперед. Я быстро повернула руль и перестроилась на правую сторону. Двумя секундами позже на дороге появился огромный красный грузовик, водитель которого недоуменно и сердито посигналил мне, упрекая за неосторожное вождение. Я заметила, что «понтиак» скрылся за следующим поворотом.

Я нажала на тормоза и в изнеможении уронила голову на руль. У меня стучали зубы, и все мое тело было словно объято пламенем. Меня трясло. Я медленно преодолела остаток пути и остановилась у ближайшего ресторана, где заказала себе шоколадный коктейль и жареную картошку. Самые большие порции. Я решила, что после пережитых потрясений такая еда мне не повредит. Меня пытались убить. И, если я не ошибалась, меня готов был убить мужчина, с которым я провела несколько восхитительных ночей. Я сидела в машине на парковочной площадке и плакала, поглощая картошку с такой скоростью, что это удивляло меня саму.

Я не знала, что мне следует предпринять для собственной безопасности. Я не понимала, что происходит, поэтому не могла решить, что мне делать дальше. Мне не удалось рассмотреть, кто был за рулем «понтиака», но, судя по всему, это машина Джейка. Неужели это был он? Но зачем ему убивать меня? Если же это был не он, тогда кто? Однако самым важным вопросом для меня оставался следующий: «Почему это вообще со мной происходит?»

Пока я пила коктейль, не в силах унять дрожь, меня снова захлестнуло осознание того, что я совершенно одинока. Я прекратила плакать. Я не могла больше проливать слезы, так как должна была рассчитывать только на себя.

Если вы вдруг поймете, что ваше мироздание рушится, что вы будете делать? Куда вы направитесь? Мое сознание отказывалось искать ответы на эти вопросы, потому что мое душевное напряжение достигло пика. Вдруг я начала вспоминать свою мать.

Давным-давно, сразу после окончания колледжа, я каждую среду и пятницу ездила на Ист-Сайд на занятия йогой. Время занятий было очень неудобным — шесть или половина седьмого утра. Но я обнаружила, что если я смогу сделать над собой усилие, то моя работоспособность многократно увеличивается. Однажды в феврале, когда было особенно холодно, я поехала на Четырнадцатую улицу и в серой утренней дымке спустилась к метро. Когда поезд прибыл на нужную мне станцию, я все еще была сонной. Я открыла глаза и посмотрела в окно. Вдруг я заметила огромного махаона. Бабочка сидела на стекле и взмахивала крыльями, а я взирала на нее в удивленном восхищении. Как она могла появиться здесь, в темном переходе, да еще под землей, да еще зимой? Как ей удалось выжить в такие холода? Но глаза меня не обманывали — это действительно была бабочка. Я посмотрела на людей, которые ехали со мной в вагоне. Никто больше не заметил бабочки, потому что все остальные или читали, или спали. Маленькое чудо никак их не коснулось. Когда я снова стала искать бабочку глазами, ее уже не было на стекле. Двери закрылись, и поезд тронулся, направляясь к следующей станции.

Тогда я этого не поняла, но сейчас, сидя в покореженном джипе, я вдруг представила, что эта бабочка воплощала мою любовь к матери. Она всегда была под защитным стеклом. Моей мамой все восхищались за ее красоту, обаяние, за силу ее характера. Но она была подобна этой бабочке, далекая и ускользающая. Если бы она не утратила Эйса, она могла бы быть другой. Мы все в глубине души знали, что Эйс был любовью и смыслом ее жизни, и когда он покинул дом, она потеряла точку опоры. Несмотря на то что их отношения строились на постоянных конфликтах, мать обожала Эйса. Когда она смотрела на моего брата, в ней словно загорался какой-то огонек. Эйс ушел, и она погрузилась в мрачное отчаяние. Нам с отцом пришлось приспосабливаться к переменам.

Наверное, из-за этого к любви, которую я испытывала к своей матери, всегда примешивалась ненависть. Я верила, что если бы ей пришлось выбирать между мной и братом, она выбрала бы Эйса. Может, я говорю глупости, но таково было мое ощущение на протяжении всех тех лет, которые прошли после исчезновения Эйса из нашего дома.

Но так или иначе, а жизнь не ставит людей перед подобным выбором. Так я думала тогда.

Видимо, повреждения были довольно серьезными. Водители, проезжавшие мимо меня, поворачивали головы, оглядываясь на мою машину. Наверное, джипу действительно досталось. Я вышла из автомобиля и осмотрела его. Он выглядел так, как будто чудом избежал столкновения с бетонной стеной. Боковые стенки были жутко исцарапаны, а там, где его таранил «понтиак», джип был изрядно помят. Слово «страховка» показалось мне самым лучшим словом на свете, после того как я представила, во сколько мне мог обойтись ремонт.

Наверное, я должна была обратиться в ближайший полицейский участок за помощью. Во всяком случае, цель, которую преследовал водитель «понтиака» — заставить меня искать убежища. Если бы он собирался меня убить, то не отъехал бы в последний момент, позволив мне перестроиться на другую полосу и избежать лобового столкновения с приближающейся машиной. Целью этой атаки было напугать меня до потери пульса. И тому человеку это удалось. Но хотя я и была напугана до полусмерти, я испытывала холодную ярость при мысли, что меня хотели сбить с толку и заставить отказаться от поиска правды. Я пообещала себе, что добьюсь своего любой ценой и обязательно выясню, что происходит.