— Что случилось, малышка? — улыбнулась Таяна. Улыбка ее была доброй… но Денис заметил, что пальцы волшебницы привычно сложились в боевой жест. Мысленно он поставил Тэй пять с плюсом за предусмотрительность — появление в глухом лесу девочки выглядело малость подозрительно.

— Гоо-оспода! — Она запыхалась, но отчаянно торопилась высказаться. — Туда… ехать нельзя.

— Почему это? — изогнула бровь Тэй.

— Папочка говорит, что сейчас снег на горе талый… может эта… забыла… с горы осыпаться… ну, когда снега много…

— Лавина? — догадался Денис.

— Да, господин, лавина, папочка так и говорил. А еще он говорил, что сейчас самое опасное время… уф… — Она перевела дух и заговорила уже спокойнее: — В этих местах, господа, эти… лавины часто бывают, папочка мне строго-настрого велел, ежели кого увижу, обязательно сказать.

Говорила малышка как-то уж очень по-взрослому, серьезно и правильно. И одета была куда лучше подавляющего большинства крестьянских детей, что попадались им ранее на пути. Добротная курточка из хорошей кожи, меховая — в такой тепло и в легкий мороз. И на ногах — кожаные сапожки, вещица для обычного серва дорогая, не каждый позволит себе так одевать ребенка, растущего как на дрожжах.

— А кто твой отец? — поинтересовалась Таяна. Пальцы остались в прежнем положении, словно она ждала неприятностей от этого крошечного существа.

— Папочка — здешний лесник, — гордо ответила девчушка, вздернув носик. — Его Шубертом зовут, его все знают. Он ха-ароший!

Немного подумала и добавила, словно это было лучшим доказательством:

— И меня сильно-сильно любит, больше всех, вот!

Денис с Таяной переглянулись. Конечно, в такую погоду вполне можно было ожидать, что с горы сойдет лавина, тем более что тракт пролегал у самого подножия острого, похожего на огромный клык заснеженного пика. Но…

— Послушай, малышка… тебя звать-то как?

— Мия, — мило улыбнулась та. — А папочка меня зайчиком зовет. Только я же не зайчик, а девочка, правда? А он все равно то зайчиком, то белочкой… а я белочку знаю, она маленькая и пушистая. И зайчика я знаю, он сейчас белый, а скоро серым станет. А еще я знаю…

— Подожди, подожди, Мия, — вмешался Денис, понимая, что экскурс в местную фауну может оказаться очень долгим. — Это же дорога к Белозерью, верно?

— Да, господин, только…

— Нам как раз туда и надо.

— Так нельзя же по дороге-то, папочка говорит, сейчас время плохое. А тут еще дорога есть, только по ней дальше получится. Сначала до озера, потом вокруг него и как раз в село попадете.

— И долго ехать? — спросил Жаров. Настойчивость девчушки ему не нравилась.

— К темноте как раз успеете… — Она задумалась, а потом несколько неуверенно добавила: — Наверное…

— Вот что, малышка, спасибо тебе за предупреждение, но мы, видишь ли, торопимся. Так что, пожалуй, рискнем и поедем прямо.

— Но как же… там же эта… лавина. — Глаза девочки заблестели, как будто бы она искренне переживала за бестолковых и непослушных господ, вознамерившихся отправиться прямо навстречу гибели, и собиралась по ним всплакнуть. — Папочка сказал, туда никак ехать нельзя!

— Мы очень торопимся, Мия, — проникновенно сообщил Денис. — И поедем так, как нам надо. Ты не расстраивайся, ничего с нами не случится.

Не желая вступать в дальнейшую дискуссию, он тронул скакуна. Через минуту оглянулся — девочка так и стояла у дороги, вытирая кулачком невидимые с такого расстояния слезинки.

А гора приближалась. Она действительно была заснеженной — и даже странно, что белая шапка еще держалась. Днем уже было довольно тепло — за отсутствием измерительных приборов типа градусника Денис оценил бы температуру воздуха в плюс пять по Цельсию. И он, безусловно, понимал, что девочка и ее гипотетический папа правы, снег напитан водой, он держится на честном слове, и достаточно легкого толчка, чтобы обрушить всю эту влажно-холодную массу вниз.

Но, с другой стороны, если она не рухнула до сих пор, почему бы ей не продержаться еще час — ровно столько, сколько нужно путникам, чтобы миновать опасный участок.

— Может, нам и в самом деле стоит поехать в объезд? — Таяна тоже не сводила глаз со снежного купола.

— Меня терзают смутные предчувствия, — мрачно заметил Жаров, снова оглядываясь. Место, где они встретились с Мией, было еще видно, дорога в этом месте была прямой как стрела… но девочки там уже не было, наверное, снова ушла в лес… видать, отец ее был где-то рядом, не могла же кроха в одиночестве бродить по сырому лесу.

— Предчувствия? — удивленно переспросила Таяна. — Ты видишь угрозу в этой крохотуле?

— Нет, не в ней, — мотнул он головой, но рука все же погладила рукоять меча. — Нет, девочка тут ни при чем, вернее, не она сама… меня беспокоят ее слова. Она очень уж настойчиво советовала нам ехать другой дорогой, да еще той, по которой мы не доберемся до жилья засветло. Подозрительно все это.

— Считаешь, там нас ждала засада? — Таяна надменно задрала нос. — Не думаешь же ты, что какие-то сиволапые мужики способны навредить волшебнице?

Денис мысленно отметил, что прозвучало только «волшебнице», а не «волшебнице и воину». Он не мог не признавать, что Таяна не слишком высокого мнения о нем как о бойце, да и сам он считал примерно так же… но нельзя же так явно давать это понять. Может, обидеться?

— Стрела в спину одинаково опасна и для воина, и для мага, — хмуро бросил он. — Если бы с нами был Тернер с его нечеловеческими чувствами, я бы не испугался сунуться хоть к черту на рога.

— Черт — это что?

— Не важно… Из меня, да и из тебя тоже, следопыт не очень. Девчонка бежала не разбирая дороги, но я услышал ее только тогда, когда она начала кричать. А ты?

— Ну… — неуверенно протянула Тэй и слегка покраснела. — Ладно, ты, возможно, прав. Но если мы будем стоять здесь и болтать, то и по этой дороге до Белозерья засветло не доберемся.

Они тронули скакунов, и когтистые лапы вновь зашлепали по тракту. Гора приближалась, лес отступил — он, похоже, тоже опасался снежной угрозы и не хотел становиться на ее пути. А может, сходящие здесь год за годом лавины — если девочка говорила правду — просто смели ближайшие к скале деревья, оставив за собой плешь, которую сейчас пересекала лента дороги.

Солнце светило ярко, безоблачное небо радовало глаз… и все же в воздухе было разлито беспокойство. Денис ощущал его всей кожей, именно так проявлялось то чувство, без которого ни один десантник не может всерьез рассчитывать дожить до старости. Чувство опасности, чувство недоброго взгляда в спину. Взгляда сквозь прицел… только сейчас Жаров не мог почувствовать за этим взглядом живого существа, на него мрачно и угрожающе смотрело нечто большее — слепая, нерассуждающая, равнодушная, а от того еще более опасная стихия.