— Ну, не знаю… О местных деньгах, о том, как надо вести себя, чтобы получить обед и не вызвать подозрений…

— Мои сведения на этот счёт устарели на триста лет. Но, мне кажется, традиции разных миров тут мало чем отличаются друг от друга. Приходишь, заказываешь, платишь. Деньги тут называются «декх». Малый и большой. Тебе перекупщик оплатил большими, этой суммы тут надолго хватит. Если не шиковать.

— Ладно. А всякие там гостиницы как называются?

— Слушай, я знаю, как они назывались триста лет назад! А у тебя на родине за триста лет точно ничего не изменилось?

Я попробовал напрячь память и воображение. Чисто из интереса.

— Понял, понял, не кипятись, пожалуйста. — Выбравшись из леса, я почти скатился по склону и оказался, на дороге… Нет, не грунтовка. Покрытие со стороны напоминало запылённую и потому светло-серую бетонку чересчур хорошего качества. Причём изготовленную сразу единым куском, потому что стыков, как я ни напрягался, разглядеть не смог. И допустим даже, что они имелись. Всё равно мастерству дорожного строительства стоило отдать должное. — Что это? В смысле — из какого материала дорога?

— Не знаю. Триста лет назад их строили иначе.

— Круто. Небось, не хуже асфальта. — Я вышел на дорогу и пошёл по ней направо, потому что именно в той стороне углядел несколько домиков. Посёлок? Деревенька? Разберёмся.

Идти до них оказалось прилично. Я успел умаяться прежде, чем сложенные из серых блоков стены приблизились. Кстати, дорога недолго оставалась в полном моём распоряжении, мне пришлось очень спешно потесниться далеко на обочину: мимо меня с грохотом промчались один за другим три фургона, запряжённые каким-то диким гибридом лошади и дикого кабана. Бр-р, со стороны так просто жуть как выглядит.

Следом пролетели ещё четыре, все в одном направлении. Ну мало ли, вдруг у монильцев принято строить дороги с односторонним движением. Вообще удобно. Небось дорога, ведущая в обратном направлении, располагается где-нибудь поблизости. Да хоть за этим вот лесом, например! Что я могу знать об этом новом мире?

Постройки, как выяснилось, стоило подойти поближе, имели строгую форму усечённой пирамиды. Территория, на которой они располагались, была обнесена глухим забором, даже не понять, где ворота. Зато сразу за поворотом ограды обнаружилась дорога поуже, поскромнее и с указателями, на которых было приведено не только название ближайшего населённого пункта и расстояние до него (в странной единице измерения — в бросках), но и его тип. Судя по всему, поселение относилось к той же разновидности, что наши посёлки городского типа. Короче, просто большая деревня.

— Это что за измерение такое — в бросках?

— Старое. Как понимаю, более или менее соответствует вашему расстоянию в два с половиной километра.

— Приличненький такой бросок!

— Есть и другие единицы измерения — тоже старые, перешедшие, как можно предположить, в разряд официозных: перегон, перекат, поле.

— А говорила, ничего о современном Мониле не знаешь!

— Я делаю выводы из того, что читаю вон на том большом указателе, видишь? Сколько чего и до какого объекта. Видишь, везде указаны два варианта — одна единица измерения унифицированная, другая варьируется. В зависимости от масштабов, видимо. Некоторые понятия из приведённых мне знакомы.

— Понял. А указатели до каких-нибудь мотелей не стоят?

— Что такое мотель? — Я объяснил. — А-а, дорожный дом. Нет, тут в перечне только населённые пункты.

— Понял. Придётся спрашивать. Как у меня местный язык — пристойный?

— Совершенно непристойный. Ты, я полагаю, и на рабочем наречии едва способен изъясниться. Так что врубаю тебе чары перевода, любой местный поймёт, что ты иноземец, ну так и что? Туризм не запрещён.

— Хм…

Спорить с утверждением не получалось. И в самом деле — к чему пытаться закосить под своего?

Городок поразил меня прежде всего своими многоэтажными домами. Сперва мне показалось, что я вижу заброшенные недострои, густо поросшие зеленью, хоть пока ещё крепко держащие форму и впечатляющие. Просто этажерки с фикусами и лианами, точнее и не скажешь. Чуть позже я разглядел, что этажи вполне себе обитаемы: вон там женщина возится в зелени, а вон рабочие-альпинисты что-то подвязывают или чинят — не разобрать. Удивительно! Получается, местные буквально живут в окружении зелени, это ведь здорово!

— Дело совсем не в удобстве или эстетике, — откомментировала айн. — Побьюсь об заклад. Такое количество зелени на этажах связано с конструкцией чар прочности. Ведь живая зелень — наилучший источник энергии для этого и наилучшая опора.

— Вот как?

— Но я могу ошибаться. С точки зрения использовавшихся прежде принципов строительной магии это логично.

Я решил, что обязательно разузнаю об этом побольше. Когда-нибудь в будущем.

Людей на улицах тоже хватало. Через минуту я сумел остановить проходившую мимо женщину и, задавив страстное желание всё-таки узнать, почему здешние многоэтажки выглядят столь необычно, есть ли в этом практический смысл, или одна только красота правит балом, спросил, нельзя ли тут где-нибудь пристроиться на ночлег, а заодно пообедать.

Женщина глубоко задумалась, а потом с неспешностью человека, у которого всегда и на всё хватает времени, принялась объяснять, что дорожный дом, сиречь подобие мотеля, отсюда в полутора бросках, а город покрупнее, где имеются сдатные дома на все вкусы и любой кошелёк — в перегоне, и везде можно найти место, чтобы поесть. А если есть желание доехать до места с комфортом, то скоро отбывает пассажирский дилижанс, и тут уж по дороге можно будет в своё удовольствие выбирать, какое заведение покажется подходящим.

Дилижанс тоже меня впечатлил — эдакая конструкция из пяти коротких, но вместительных вагонов, запряжённая тремя четвероногими мутантами впечатляющих размеров. Тоже нечто кабановато-лошадиное, только покрупнее, чем давешние. Интересно, они травой питаются? Не удивлюсь, если плотоядные. Я вручил помощнику возницы монету и привёл его в смятение — очень скоро выяснилось, что сумма уж больно велика, и не вдруг отыскалась сдача. Зато стоящую передо мной задачу он понял мигом. Да, вокруг полным полно постоялых дворов, и всё зависит от моих предпочтений. Какой интересует? Недорогой? Полно. В округе сейчас ни одного приезжего, даже на грязи лечиться не едут. Так что за комнату нынче берут меньше. Правда, кормят не дешевле, но можно отыскать варианты. Почему приезжих почти нет? Неужели я не слыхал? В Яворе разверзся зев.

Я сделал умное лицо и покивал, будто сразу всё понял. Чуть позже, заняв место у окошка, уточнил у айн, о чём идёт речь. Но она ничего определённого мне ответить не смогла.

— Я же говорю тебе — у них тут происходят глобальные магические пертурбации. Триста лет назад многих систем и принципов не было ещё и в помине, точно так же, как и названий для порождаемых ими явлений. В новомодных терминах я не разбираюсь. Делай вид, что тебе всё понятно, и слушай. Думаю, со временем разберёмся.