Все! Больше ничего на листочке не сохранилось! Буквы и цифрыв нижней его части превратились в бесформенные пятнышки черной типографскойкраски на размякшем белом картоне.

– Боже мой! Диди! Бедная моя Диди! – опятьзапричитала Рита.

Джерри положил карточку между двумя толстыми книгами, но иэто не помогло. Подошедший тем временем Рэд внимательно рассмотрелизуродованный белый клочок, но тоже ничем не смог помочь невестке. Этот человекзнал почти все и всех, однако слово «Таламаска» слышал впервые. Будь тоназванием одной из гильдий, имеющих отношение к празднованию Марди-Гра, он бынаверняка вспомнил.

– Смотри, на обратной стороне что-то написаночернилами, – сказал Рэд. – Взгляни.

И действительно, на обороте карточки было имя: Эрон Лайтнер– но номер телефона отсутствовал. Вся информация определенно находилась налицевой стороне. Листок попробовали прогладить горячим утюгом, но и это непомогло.

Рита сделала все, что было в ее силах.

Она просмотрела телефонную книгу, пытаясь найти ЭронаЛайтнера или Таламаску. Потом позвонила в справочное бюро и долго пыталаоператора, умоляя уточнить, нет ли каких-либо номеров, не попавших в основныесписки. Она даже просмотрела колонки рекламных объявлений в нескольких газетах.

– Не забывай, что, когда эта карточка оказалась у тебя,она уже была старой и потертой, – напомнил ей Джерри.

Пятьдесят долларов, потраченных на частные объявления, тожене принесли никаких результатов. Отец Джерри посоветовал Рите оставить этобезнадежное дело, хотя – надо отдать ему должное – ни словом не упрекнул ее завсе предпринятые усилия.

– Девочка, не ходи больше в тот дом, – сказал ейРэд. – Ни мисс Карлотта, ни ей подобные меня не пугают. Просто я не хочу,чтобы ты крутилась возле таких людей.

Рита заметила, как переглянулись при этом Джерри и Рэд. Отцус сыном явно было известно нечто такое, о чем они не желали распространяться.Рита знала, что много лет назад именно похоронное бюро «Лониган и сыновья»занималось организацией похорон матери Дейрдре, когда бедняжка вывалилась изокна. Рита много об этом слышала. Рэд помнил и ту самую бабушку Дейрдре,которая, по словам подруги, тоже «умерла молодой».

Но об остальном отец и сын Лониганы помалкивали, как иподобает гробовщикам. Да и Рите было не до рассказов об этом красном доме и егообитательницах – ей и без того хватало поводов для расстройства.

И вновь, как когда-то в монастырской школе, Рита каждыйвечер засыпала в слезах. Оставалось только надеяться, что Дейрдре каким-тообразом попались на глаза объявления в газетах и она все же знала о старанияхРиты выполнить просьбу подруги.

Прошел еще год, прежде чем Рита снова увидела Дейрдре.Девочку, которую та родила, увезли в Калифорнию. Заботу о ребенке взяли на себякакие-то родственники Мэйфейров – хорошие люди, как говорили, и богатые. Он –адвокат, как и мисс Карл.

Сестра Бриджет-Мэри из приходской школы Святого Альфонсарассказывала Джерри, что девочка просто прелесть и в отличие от черноволосойДейрдре блондинка. Отец Лафферти позволил матери лишь один раз поцеловатьребенка и тут же унес его.

От этих слов Риту пробрала дрожь. Так люди целуют покойника,прежде чем закрыть крышку гроба. Подумать только! Сказать: «Поцелуй твое дитя»– и навсегда лишить малышку материнской ласки!

Стоит ли удивляться, что Дейрдре помутилась рассудком и еепрямо из родильного отделения отправили в лечебницу.

– В этой семье такое не впервые, – покачавголовой, сказал Рэд Лониган. – Лайонел Мэйфейр умер в смирительнойрубашке.

Рита спросила, о ком идет речь, но свекор не ответил.

– С ней нельзя так обращаться, – сокрушеннопроизнесла Рита. – Дейрдре такая милая и ласковая. Ведь она и мухи необидит.

Как только Рита узнала, что Дейрдре наконец снова вернуласьдомой, она в первое же воскресенье отправилась к мессе в часовню, находившуюсяв Садовом квартале. Там молились преимущественно богатые люди, не посещавшие ниодну из двух больших приходских церквей на Мэгазин-стрит: церковь СвятогоАльфонса и церковь Святой Марии.

Рита пошла к десятичасовой мессе, решив про себя, что еслине встретит Дейрдре в часовне, то на обратном пути непременно заглянет вособняк Мэйфейров. К счастью, этого не понадобилось, поскольку Дейрдре была наслужбе в сопровождении мисс Белл и мисс Милли. Слава Богу, с ними не было миссКарлотты.

Выглядела Дейрдре ужасно – сущий призрак, как сказала бымать Риты. Под глазами Дейрдре темнели круги. На ней было старое, лоснящеесягабардиновое платье, да еще и с подкладными плечиками. Оно совершенно ей не шлои, должно быть, принадлежало кому-то из теток.

После мессы, когда Дейрдре вместе с ни на минуту неоставлявшими ее одну тетушками спускалась по мраморным ступеням, Рита набраласьсмелости и бросилась следом.

Удивительная улыбка Дейрдре осталась прежней, но когда онапопыталась заговорить, то не смогла произнести ни слова и лишь едва слышновыдохнула:

– Рита Мей!

Рита наклонилась, чтобы поцеловать подругу.

– Диди, я пыталась сделать то, о чем ты меня тогдапросила, – тихо прошептала она. – Но мне так и не удалось разыскать тогочеловека. От карточки почти ничего не осталось.

Ответом ей был лишь отсутствующий взгляд широко раскрытыхглаз. Такое впечатление, что Дейрдре вообще не поняла, о чем идет речь. Неужелизабыла? Хорошо, что хоть тетушки не обращали на них внимания. Мисс Белл и миссМилли обменивались приветствиями с другими прихожанами. Впрочем, старая миссБелл давно уже вообще ничего не замечала.

Но тут Дейрдре словно вдруг вспомнила, и на лице ее вновьпоявилась та же необыкновенная улыбка.

– Не переживай, Рита Мей… – мягко сказала она,коснувшись пальцев Риты, а потом наклонилась и поцеловала ее в щеку.

Но тут подошла мисс Милли:

– Нам пора идти, дорогая.

«Не переживай, Рита Мей…» – в этих словах была вся ДейрдреМэйфейр – самая прекрасная девушка из всех, кого Рита когда-либо знала.

Вскоре после их встречи Дейрдре опять попала в лечебницу.Люди видели, как она босиком разгуливала по Джексон-авеню и разговаривала самас собой. А еще через какое-то время до Риты дошли слухи, что Дейрдре поместилив психиатрическую лечебницу в Техасе, что она «неизлечимо больна» и никогда невернется домой.