Как говорили древние: «На войне правда – первая жертва!» И русская журналистка старалась, чтобы на этой войне правда была не жертвой, а разящим оружием тех, кто боролся против бандеровского фашизма.

Внезапно протрещала короткая автоматная очередь, и Наталья Краснова упала, зажимая ладонью простреленное плечо. Между пальцами струилась кровь.

– Врача! Врача, тут журналиста ранило!

Военврач Константин Новиков продирался сквозь толпу, на ощупь вырывая из кармана бронежилета с эмблемой красного креста индивидуальный перевязочный пакет и шприц-тюбик с сильнодействующим противошоковым лекарством. Для него, как и для тысяч других медицинских работников, гражданская война на Украине продолжалась…

Эпилог. Bella – detesta matribus[68]

Снег в этом году выпал сравнительно поздно, в середине декабря. Белая пелена кружилась над Киевом, заметала улицы и площади. Тускло светились золотом в разыгравшейся непогоде купола храмов. Во всем мире, казалось, есть только два цвета: белый и черный, и оба контрастно оттеняют друг друга.

Центр древнего Киева почернел от горя. Траурными были одежды десятков и сотен тысяч матерей, идущих на Майдан Независимости. Блокпосты и кордоны Национальной гвардии не могли их остановить. Милиционеры и военные отводили взгляд, увидав глаза, в которых плескалось черное беспросветное горе.

Черный Майдан – цена разгула национализма и откровенного бандеровского фашизма в «свободной Украине». Более двадцати лет молодое поколение украинцев училось ненавидеть русских. Отбросим прочь все политические обстоятельства, и что останется? Если двадцать лет насаждается ненависть к русским, то рано или поздно каратели перейдут от слов к делу! Будут убивать русских. И всех, кто им сочувствует.

Матери, вдовы, сестры тех, кто погиб в карательной операции против жителей Донбасса и кто еще погибнет, стояли на Майдане. А к ним подходили новые сотни и тысячи женщин в черном – со всех концов охваченной гражданской войной страны. Среди них были те, кто отпускал своих сынов и мужей на защиту родной Донбасской земли. И те, кто ложился под колеса армейских грузовиков во Львове и Ивано-Франковске – чтобы не увозили необстрелянных пацанов-новобранцев на кровавую бойню.

Женщины в черном не выдвигали политических требований, не размахивали флагами, не провозглашали трескучие лозунги.

Просто стояли.

И только огоньки свечей и лампад согревали ладони на декабрьском, ледяном ветру.

У кого-то из них не выдерживало сердце – с тихим стоном чья-то мать, жена, вдова, сестра оседала на белый снег. Затухал трепетный огонек свечи.

В глазах стоящих на Майдане в скорбном молчании женщин плескались боль и горечь, глухая, неизбывная тоска и беспросветная печаль. Украина с укором смотрела на тех, кто развязал кровавый кошмар братоубийственной гражданской войны.

Георгий Савицкий

Донецк

05.06.2014