– Поплавай один!

– Скучно. Инга, пойдете плавать?

– Да!

С какой готовностью она согласилась!

– Не надевайте протез, я вас донесу!

Марина сквозь темные очки наблюдала из-под своего зонтика, как бережно Кирилл несет Ингу. Какой джентльмен! И не придерешься. Странно и неудобно смотреть, как она пристегивает свою искусственную ногу. Культя Медузы со стороны Марины видна не была, и ей казалось, что муж обнимает совершенно здоровую и красивую девушку.

Черт с ней, с кистой, но как унизительно было бы, реши она сейчас поплавать с ними! И потом, а вдруг все-таки лопнет?.. «Скорая помощь», больница… Испортит всем отпуск и ничего не добьется. Ей была неприятна любезность мужа по отношению к другой женщине, но его можно было понять, он скучал. Приходилось терпеть.

«Да куда он денется? – рассуждала Марина – Восемнадцать лет вместе».

Профессор с любовницей тоже наблюдали за Ингой.

– Этой кого-нибудь перекусить – раз плюнуть, – сказала любовница. – Жуткий крокодил. Жалко Марину. Ведь уведет у нее мужа эта калека, не то что я.

Любовница говорила не просто так, а с намеком: она очень хотела, чтобы Профессор расстался с женой, и тогда она заняла бы полагающееся ей уже по закону место на самолете во Францию. Но Профессор был непоколебим. У него были собственные моральные принципы. Любовница сдерживалась, потому что он обещал протолкнуть ее в шоу-бизнес.

– Твой флирт наверняка неприятен Марине, – как-то намекнул Профессор Кириллу. – Она неважно выглядит.

– У нее проблемы со здоровьем. Давно. – Кирилл не желал вдаваться в подробности. Он закрыл тему.

– Ну-ну, – хмыкнул Профессор и отошел. Обедали они по-прежнему вместе, но все чувствовали, что чем ближе к отъезду, тем больше разрушается их такой вначале дружный мирок.

Любовницу вызвали на прослушивание. Она умчалась, забыв всех и все. Профессор в одиночестве ел инжир и сотовый горный мед, так как был уверен, что они в таком сочетании повышают потенцию. Марина мучилась. Наступали тяжелые дни, и она почти не вставала. С утра бревном лежала на пляже, а после обеда – в постели. Дочка была брошена на произвол судьбы. Кирилл большую часть времени проводил с Медузой. Она была еще больше выдержанна, любезна и приветлива. Только в уголках ее опущенных глаз опытный в таких делах Профессор замечал удовольствие собственницы, завладевшей желанным предметом и пытавшейся скрыть радость этого обладания от окружающих. Она, казалось, не замечала косых взглядов со всех сторон. Их компания повсеместно привлекала внимание. А Кирилл будто был на седьмом небе.

– Нам повезло, что рядом такая удивительная девушка, – говорил он про Ингу.

«Какая сила воли, какой характер и какая внешность! – думал он про себя. – Жаль, что у Марины не хватает всех этих качеств. Вернее, они отсутствуют. Но изменить в Марине уже ничего нельзя!»

А дни летели своим чередом.

Инга должна была уезжать первой, за ней Профессор, а потом, через день, и Марина с семейством. Накануне отъезда Инги решено было устроить прощальную вечеринку. Был выбран самый приятный на всем берегу ресторан.

«А у него-то хватит воли дотерпеть до Москвы или не дотерпит, слабак? – думал про Кирилла Профессор. Профессору было действительно жалко Марину. Он видел, что она нездорова. – Люди странные существа, – думал он. – Сколько же в них гордыни! Марина считает Медузу калекой. Ей следовало бы быть прозорливее. Медуза считает себя несчастнее всех и поэтому более всех достойной любого успеха».

«Как хлопотно, как неохота идти! Надевать длинное платье, обтягивать живот… Скорей бы домой! Пойду в ресторан в брюках!» – решила Марина.

Дочурка не думала ничего. Володька исчез после очередной бурной ссоры, и она была вся в слезах.

Кирилл брился тщательнее обычного. Инга явилась в блестящем черном.

– Я не смогу видеть тебя четыре дня до приезда в Москву, ужас! – сказал ей Кирилл, приглашая танцевать.

– Мы могли бы не расставаться хотя бы сегодня, моя комната рядом. Я одна, твоя жена спит крепко, она сама говорила. – В темноте южной ночи Инга казалась пришелицей с незнакомой звезды. Космической героиней, преодолевающей жуткие преграды и неизменно выходящей из передряг победительницей. Ее глаза излучали неземную страсть.

«Не дотерпит!» – смачно ухмыльнулся Профессор, выпуская в ночь ароматный столб светлого дыма.

– Меня от дыма тошнит! – заявила дочурка.

– Не возражаете, если я выведу погулять вашу дочь? – вежливо поинтересовался Профессор.

Марине было почти все равно. К счастью, вечер закончился рано. Кирилл и Инга больше не танцевали. Дочурка накачивалась шампанским и надоедала Профессору дурацкими вопросами о венерических заболеваниях. К двенадцати разошлись. В постели Марина с наслаждением вытянула отекшие ноги и подложила под живот подушку. Проснулась она ровно в три от душераздирающего крика. Марина села на постели и огляделась. Почти светало. Фаллосы кипарисов и веера пальм отчетливо были видны в окно. В комнате, кроме нее, не было никого. В коридоре отчаянно вопила дочурка.

– Придурки! Уроды! Калеки!

Марина надела халат и выскочила из комнаты. Дочурка, захлебываясь слезами и рвотой, сидела на полу в коридоре, а возле нее, успокаивая и утешая, плясали одетый Профессор и совершенно раздетый Кирилл. Марине почему-то сразу пришло в голову, что его постель в их совместном номере даже не была разобрана.

«Где же он спал?» – тупо соображала Марина. Но дочурка быстро ей помогла.

– А-а! И мамочка тут! – возопила она, и Марина отчетливо поняла, что дочурка невообразимо пьяна.

– Где ты шаталась? Где Вовка? – решительно подступилась Марина, вспомнив, что она все-таки мать.

– При чем тут Влади-и-мир? – делано кривляясь, удивилась представительница юного поколения. – Он-то как раз тут совсем ни при чем!

– А кто при чем? И где ты так нализалась? – пыталась прояснить ситуацию мать. У нее у самой закружилась голова.

– Марина, пойдем в комнату, я все объясню! – Кирилл взял жену под руку.

– Нет, не к нам! Лучше в эту! – Девчонка вдруг проворно вскочила на ноги и пинком растворила дверь соседнего номера. Номер был обитаем. На тумбочке в свете накрытой пляжным полотенцем настольной лампы красовались букет роз, два бокала, бутылка шампанского, а рядом на порядочно смятой постели возлежала под голубой простыней совершенно спокойная Инга, удивленно и безмятежно смотревшая через открытую дверь на вошедших.

– Ни к чему, девочка, так вопить! – ровным голосом сказала она. – У меня самолет ровно в девять, через три часа надо вставать, и я должна выспаться!

– И с этой стервой мой папочка спал! У тебя под носом! У всех на виду! – с новой силой от обиды и ревности завопила дочурка.