Император Николай II хотел немедленно объявить указом о том, что основной военный порт должен быть устроен на Мурмане, в Екатерининской гавани, причем Екатерининская гавань должна быть соединена железной дорогой с одной из ближайших станций прилежащих к Петербургу железных дорог…

Прошло месяца 2–3, и вдруг я прочел в “Правительственном вестнике” указ императора Николая II о том, что он считает нужным сделать главным нашим морским опорным пунктом Либаву, и осуществить все эти планы, которые на этот предмет существуют, и назвать этот порт портом императора Александра III во внимание к тому, что будто бы это есть завет императора Александра III.

Меня этот указ чрезвычайно удивил, так как мне было известно да и сам император мне говорил, что покойный император Александр III не только держался совсем другого мнения, но за несколько месяцев до своей смерти на моем всеподданнейшем докладе (который, вероятно, находится в личном архиве императора Николая II) высказал совершенно противоположное мнение.

Через несколько дней после появления этого указа ко мне явился Кази, человек, очень близкий к великому князю Константину Константиновичу, и говорил мне, что вот как великие князья, пользуясь молодостью императора, пользуясь тем, что император только что вступил на престол и, так сказать, еще не окреп, злоупотребляют своим влиянием. Кази рассказал мне, что после указа о Либавском порте император Николай II приехал к великому князю Константину Константиновичу и со слезами на глазах сетовал великому князю о том, что вот генерал-адмирал, великий князь Алексей заставил его подписать указ, который совершенно противоречит его взглядам и взглядам его покойного отца. Отказать же ему в этом император Николай II не мог, так как великий князь поставил этот вопрос таким образом, что если этого не будет сделано, то он почтет себя крайне обиженным и должен будет отказаться от поста генерал-адмирала»[111].

Николай уступил, и строительство Либавского порта продолжалось. Мало того, Николай II издал указ, которым Либавский порт был переименован в Порт императора Александра III.

Буквально в песок уходили миллионы рублей. Только на оборудование порта ушло свыше 45 млн рублей. Общие же расходы подсчитать невозможно, поскольку они шли по разным ведомствам и по десяткам статей. А между тем требовались огромные средства для освоения Дальнего Востока. Либаву строили, экономя на строительстве крепости в Порт-Артуре. Для сравнения приведу составы береговой артиллерии Порт-Артура (перед началом осады) и Либавы.

Береговая артиллерия Либавы и Порт-Артура

Калибр и тип орудий/Порт-Артур/Либава

280-мм пушки/нет/19

254-мм пушки/5/10

229-мм пушки /2/14

152-мм пушки Кане/20/30

280-мм мортиры/10/20

229-мм мортиры/32/30

Надо ли говорить, какую роль могли сыграть десятки миллионов рублей, потраченные на Либаву, если их своевременно переадресовали бы на Дальний Восток?

Порт-Артур был взят японцами, а 27 июня 1907 г. решением Совета государственной обороны упразднили Либавскую крепость.

25 апреля 1915 г. германские войска с ходу овладели Либавой. В том же году России пришлось начать строительство порта у Мурманска и железной дороги к нему.

Материальные потери, понесенные Россией в результате преступной либавской авантюры, превысили материальный ущерб, связанный с утратой Порт-Артура.

В 1928 г. Либаву посетил американский журналист, который с удивлением бродил по безлюдным кварталам пустых казенных зданий, по развалинам огромной крепости и осматривал огромный порт, вход в который затянуло песком. В своем репортаже о Либаве он провел аналогию с романом Г. Уэльса «Война миров».

Бедой Российской империи стало то, что ею управлял плохо разбиравшийся в международной политике и военном деле человек[112]. Последний царь не вел никакой политики – ни внешней, ни внутренней. Его единственной целью было сохранить самодержавную власть и в целости передать своему наследнику. Но и в достижении этой цели у Николая II не было никакой программы или стратегии. Его распоряжения были лишь реакцией на всевозможные вызовы времени.

В 1904 г. Россия по-прежнему готовилась к захвату Проливов, для чего был создан так называемый особый запас – огромные склады, где хранилось всё: от десятков тяжелых береговых орудий до разборной железной дороги, которую предполагалось установить на берегах Босфора.

Параллельно обустраивалась Желтороссия. Под нажимом дельцов-авантюристов («Безобразовской клики») Николай II переплюнул царя Ивана Грозного, создав суперопричнину. Нет, нет, я не шучу и даже не сгущаю красок. На территориях Китайской и Российской империй (Маньчжурия и Дальний Восток) 30 июля 1903 г. он создал наместничество на Дальнем Востоке и назначил наместником Е. И. Алексеева. Витте, Ламздорф и все остальные министры узнали об учреждении наместничества и назначении Алексеева исключительно из газет. Николай II даже не счел нужным посоветоваться со своими министрами. Единственное исключение представлял министр внутренних дел В. К. Плеве, который был сторонником наместничества.

Наместнику вверялись командование морскими силами в Тихом океане и всеми расположенными во вверенном ему крае войсками, руководство дипломатическими сношениями по делам дальневосточных областей с соседними государствами, высшая власть по всем частям гражданского управления в крае, верховное попечение о порядке и безопасности в местностях, состоявших в пользовании КВЖД, и ближайшая забота о пользе и нуждах русского населения в сопредельных с наместничеством зарубежных владениях.

Одновременно Николай II готовился к войне с Германией, одним из элементов чего стало строительство Либавской военно-морской базы и крепости. Понятно, что решение этих трех задач было непосильно для российской экономики и вооруженных сил.

В начале XX века Вильгельм II и его министры официально старались не замечать военных приготовлений России и держались подчеркнуто дружелюбно с Николаем II. Так, в 1902 г. император Николай II в очередной раз пригласил императора Вильгельма II на смотр Балтийского флота в Ревель. Покидая ревельский рейд на яхте «Гогенцоллерн», кузен Вилли телеграфировал кузену Ники: «Адмирал Атлантического океана приветствует адмирала Тихого океана».

Напыщенная риторика была свойственна последнему германскому императору, но в данном случае он четко выразил позицию своей страны. Германия активно поддерживала экспансию России в Маньчжурии, при этом стараясь сама урвать кусок побольше от китайского пирога.