его на землю, Это гардемарины, они только осложнят борьбу за живучесть. Это возможно?

Англичанин посмотрел на часы

— У нас на борту есть место — сказал он — мы следуем в Гонконг, если вас это устроит

О такой удаче капитан и мечтать не мог — британская заморская территория, европейский город в Азии, один из самых крупных и там точно есть консульство — прямо в городе.

— Был бы очень признателен.

— В таком случае, сэр, поспешите…

Приключения продолжались. Да еще какие! Полет на самолете — амфибии, да еще иностранной!

По приказу капитана — с борта спустили шлюпку, чтобы перевезти эвакуируемых за один раз. Потом — матросы пригонят шлюпку обратно. Небо уже темнело на горизонте, обещая неприятности — надо было поторапливаться.

Капитан отправлял детей на берег с легким сердцем — куда проще бороться за живучесть корабля, если на нем нет пассажиров. В Гонконге — им, конечно же, поможет консульство, а англичане, поднявшись на своей посудине повыше, передадут сигнал бедствия…

На что же они право, напоролись посреди моря? Как карась, ей-богу. Конечно, может быть всякое, например упавшее с лесовоза большое бревно или полузатопленный контейнер. Но как такое пропустил впередсмотрящий?

А вот Виктор Павлович Батраков нервничал куда сильнее. Хотя и не до конца понимал, почему.

На что они напоролись посреди океана?

Почему были такие помехи?

Откуда взялась летающая лодка?

Батраков начинал на Балтийском флоте, а потому и образ мыслей у него был совсем иной. Это здесь европейцы инстинктивно доверяют друг другу и держатся друг друга посреди всего этого бардака. А на Балтике быстро учишься не доверять англичанам…

Он подумал, что это все же наркомафия. Летающая лодка, которой не нужен аэродром, а следовательно и взлет — посадку не надо регистрировать, которая может сесть где угодно вблизи побережья и принять груз, который вывезут на сампанах. Самое то для наркомафии.

Но все разбивалось об одно— им ничего не мешало просто пролететь мимо…

— Сюда, по одному…

В бывшем десантном отсеке остро пахло химией, и боцман подумал, что это может быть не совсем наркомафия. Тут есть такой заработок — закупают всякую химию, которая нужна для наркотиков — и продают тут крупным и мелким оптом для лабораторий. Формально это законно, хотя все всё понимают. В Гонконге, кстати, много таких авантюристов обретается.

Не все они, кстати, подонки. Многие — сохранили своего рода честь, и хотя и торгуют с наркоторговцами — но никогда не нарушают своих же принципов. И на детей руку не поднимут — просто потому что европейцы, что так не принято, что они…

Тем временем — люк был задраен и самолет начал разворачиваться. Для гидросамолетов не нужна взлетная полоса, он может взлетать и садиться в любом месте, где есть вода. Виктор Павлович вспомнил, когда он крайний раз летал на гидросамолете — это было еще на службе и это была Чайка. Для облегчения у этого самолета почти не было звукоизоляции и от страшного рева двигателей на взлетном режиме — не спасали даже беруши: надо было просто открыть рот и терпеть. Этот самолет взлетал куда тише… и звук, почему то не нарастал, а убывал, причем как то плавно… Виктор Павлович посмотрел и увидел, что тот кто помогал им грузится, смотрит на них, и на нем противогаз. Но сделать — он ничего не смог.

Джунгли, Центральный Индокитай. Река. 11 июня 1979 года

Генерал Тахачиро Исии был одним из немногих офицеров японской императорской армии, который никогда не недооценивал гайджинов.

Гайджин — дословно дикарь, так японцы называли любого иностранца, из какой бы страны он не был. Кстати, про любой народ можно многое узнать по тому, как он называет иностранцев, что значит это слово. Русские, например — в семнадцатом веке называли всех иностранцев немцами, что происходило от слова «немой», то есть тот, кто не может изъясняться на понятном языке, кто вообще не говорит. Уже само слово «гайджин» говорило о том, что японцы всегда жили с сознанием собственного превосходства над всеми другими народами.

Но генерал Исии, происходивший из самурайского рода и немало наслушавшийся рассказов родственников, а потом и сам много чего повидавший — знал, что иностранцев нельзя недооценивать. Ни англичан с их вежливой подлостью и мерзкой привычкой без должного вызова наносить удар в челюсть. Ни немцев с из методичной, бесчеловечной жестокостью. Ни американцев с их постоянной верой в то что только они всегда и во всем правы — а другие нет. Ни русских.

Русские считались самым гнусным, самым бесчестным, но и самым опасным из врагов. Русские имели собственную аристократию, но в отличие от всех других народов, кроме разве что американцев — не были народом вовсе в обычном смысле этого слова. Это значило, что у них не было того особенного чувства, который испытывает каждый член народа по отношению к другому члену того же народа. Их народ был диким смешением самых разных людей, говорящих на одном языке и вроде как подчиняющихся одному и тому же закону — но вера у них была совсем разной. В отличие от других народов — они легко принимали в свой состав не только простолюдинов, но и аристократию, давая им те же права, которые были у всех остальных. Что самое удивительное — эти правила распространялись и на азиатов, причем самых грязных из них, которым на роду написано быть рабами у других, более развитых народов. На территории Желтороссии — большую часть административных функций выполняли сами китайцы в русском подданстве, а русский император — даже сформировал войско из китайцев.

В свое время — дед генерала Исии взял в плен нескольких русских — он поверить не мог, что среди них оказались азиаты буддистской веры, но говорящие на русском.

Вот в этом то и была вся мерзость и вся опасность русских. Они не просто захватывали — они нарушали раз и навсегда установленный естественный порядок вещей. Из их рук — народы, которые должны были быть слугами — получали не только оружие, они получали права и начинали думать о себе невесть что. Те же китайцы — они не только получили право производить и продавать, они получили право нанимать русских. Ни один японец не стал бы работать под началом китайца, потому что это было бы позором нации. А тут…

Беда была в том, что после русских естественный порядок вещей было сложно восстановить. До того как пришли русские —