Люций ударил, лаэранский клинок пронзил Тиндрак насквозь, рассекая её пополам от плеч. На мгновение куски плоти поплыли, отделяясь друг от друга, но потом снова затрещали и срослись.

— И ты считаешь, что я настолько глупа, что не подготовилась к такому повороту событий?

Люций зарычал на голограмму — идеальный симулякр архонта, несомненно, проецируемый с расстояния в несколько километров.

— Я уже давно не была на борту этого корабля, мон-кей, — усмехнулась Тиндрак, — возможно, твой разум придет к осознанию этого, когда настанет время, но мы — порождения хитрости. Я бы не поднялась до уровня архонта, если бы не готовилась к тому, чтобы пережить каждое предательство, каждый возможный исход. В том числе и этот.

Люций свирепо посмотрел на прихорашивающегося ксеноса. Его гнев дошел до предела.

— Эта арена лишь одна из многих, — рассмеялась архонт, — для меня это не значит ничего. Как и ты и твои сородичи-приматы. Ты был просто одним сюжетом, одним из сотен, которые я одновременно раскручиваю. Так что забирай свой глупый маленький клинок, свой сброд и уходи. Ты мне уже наскучил.

Взрыв вдалеке отвлек Люция от голограммы. Он подождал ещё секунду, прежде чем двинуться из тронного зала обратно на балкон. Его взгляд пронзил далекий мрак. Он увидел рой кораблей комморритов, пикирующих вокруг гордой фиолетово-серебристой полосы.

+Хозяин.+

Люций усмехнулся.

— Привет, Кларион.

Кларион выпрямилась на своем троне, пылающие разряды орудийного огня освещали фиолетовые ветви вен на её неестественно бледных щечках.

«Губители» тёмных эльдар вылетели из зазубренного кулака Комморрага, словно шершни, вырвавшиеся из гнезда, которое кто–то встряхнул. Они сомкнулись непринужденно и смертоносно, в одно мгновение ока сокращая разрыв между собой и «Диадемой» раскачивающимся, извивающимся движением. Пространство заполнилось полосами смертельного света. Пустотные щиты корабля Кларион вспыхнули рябым калейдоскопическим светом, но даже он не смог разорвать плотную бесконечную бездну паутины.

«Диадема» обнажила клыки. Лэнсы выпалили из батарей, уничтожая плотные образования хрупких кораблей ксеносов. Но их место тут же занимали другие. Эта стычка будет кардинально отличаться от предыдущей. Толпы комморритов могут подняться на борт и заполнить палубы звездолёта Кларион тысячами убийц-ксеносов и они не оставят ни единой живой души, способной дышать.

+Мы на подходе, хозяин.+ сказала Кларион. +Погибель преследует нас. Она совсем близко. У нас мало времени+.

«Твое прибытие обеспечило нам то, что нужно, — мысли Люция эхом перекатились к мыслям Кларион, — подлети как можно ближе — мы будем готовы в тот же момент, что и ты».

Как только лифт остановился, Люций бросился в коридор под ареной. Стены сотрясались от действий взбунтовавшихся космических десантников наверху. Он все ещё слышал радостные возгласы, толпа оставалась высокомерной, веря, что побег являлся частью какого–то тщательно продуманного плана. Вечный ускорил бег, стуча копытами по полу.

Он резко остановился. Позади него и перед ним возникли стены хрустальных камер, наполненных графитовой водой. Люций вглядывался в их глубины, видя знакомые очертания внутри. Они откликнулись на его присутствие. Черные воды вскипели.

Мечник ударил рукоятью лаэранского клинка по стеклу. Оно разлетелось вдребезги и выпустило поток пенящейся черной жидкости. Она стекала, обнажая неуклюжий силуэт, заключенный в глубинах. Лилась с богато украшенного лилового доспеха из благородных металлов и с украшенных драгоценностями рожков, вырезанных во ртах кричащих ангелов.

Воин сделал тяжелый шаг. Его броня заскрипела от движения после столь долгого пребывания в неподвижным состоянии. На втором шаге уже проявилась быстро восстановившаяся грация. Доспехи загудели, словно рой насекомых.

Люций не сдвинулся с места, когда воин поднял звуковую пушку, прикрепленную к предплечью и направил её на грудь Вечного. Из рифленого ствола донесся резкий гул, готовый вырваться наружу с силой, способной разбить керамит и разжижить плоть. Вечный простоял так несколько мгновений, прежде чем воин опустил пушку.

Низкий вздох приготовил Люция к тому, что, как он знал, должно было произойти. Какофон закричал. Звук вырвался из каждого рожка и решетки динамиков брони, разрываясь в диссонансе.

Каждая камера разлетелась вдребезги. Черная вода и осколки хрусталя стремительным потоком хлынули в коридор. Одиннадцать шумовых десантников вышли из своих тюрем. Они медленно переводили взгляды с брата на брата, пока не остановились на Люции.

Ответ потрескивал в вокс-решетках, усеивавших поверхность их брони, подобно позолоченным ракушкам. Они пульсировали, резко светились аритмичным фиолетовым светом. Такой же фиолетовый свет исходил и от их глаз.

Двенадцать какофони образовали круг вокруг Люция. Черная вода расходилась кругами от их сабатонов. Один из них шагнул вперед и стал перед Вечным.

— От всего Круга Просветления, — произнес шумовой десантник, мягко воксируя заряженной статикой, — я приветствую Люция Вечного.

Тот факт, что легионер заговорил, обескуражил Люция.

— Ты все ещё разговариваешь?

Шумовой десантник медленно кивнул.

— Я Катод. Я единственный из всего Круга, кому удалось всего лишь мельком услышать самого молодого бога, и потому мне позволено говорить. Другие разговаривают лишь на войне, и их голоса разрушают горы.

Люций вспомнил имя воина. Катод был капитаном 318-ой роты во времена Легиона, примарх наделил его властью командовать сотнями космических десантников. Несмотря на дополнения и изменения их доспехов, ни один из тактических знаков не указывал на то, что кто–то из какофони был по званию выше сержанта.

А здесь Катод оказался самым младшим по званию. Это вызвало улыбку на лице Люция. Как же время всё меняет.

— Мы слуги Истинного Бога, — продолжил Катод, словно угадав мысли Вечного, — наши души принадлежат ему, и он может распоряжаться ими по своему усмотрению. Его милость досталась тем, кому Он пожелал, и в том количестве, в каком Он захотел. Наше прошлое ничего не значит, имеет значение только Песня.

Люций ухмыльнулся. Фанатизм шумового десантника напомнил ему о Композиторе, бредящим в безумии на верхушке своей башни.

— Как вы здесь оказались?

— Я… — Катод запнулся, — я всё еще служу Принцу Гвоздик Сардара Эйнзилиум. То, что ты видишь вокруг — всё, что осталось от делегации его золотого воинства. Мы посланники, наши вопящие священные глотки олицетворяли мощь Сардара.

— А что с Эйнзилиумом? — Люций изучал шумового десантника. — Что же стало с ним?

Катод слегка наклонил голову.

— Я не знаю ни о судьбе Принца Гвоздик, ни об остальном Золотом Воинстве. Круг Просветления послал Сардар. Мы приняли Зов Забвения и отплыли подлечиться у Прародителя, и мы потеряли контакт после того, как нас предали и привели в это место.