– Не могу поверить, что этот болван Прамана не контролировал своих людей строже, – начал раздражаться Мухаммед.

Некоторые его наемники были членами исламистской группы «Джема Исламия». Прамана сопровождал его в Англию и пытал Уильяма Кантора. Но Абдул не знал, что, когда Прамана послал двух своих людей в Сингапур, на случай если что-то не заладится, они взяли с собой на частный самолет «жилеты шахида», намереваясь убить тех самых людей, с которыми Абдул должен был там встретиться. Абдул не знал причины и не особо хотел вникать. Думал – в отместку за собратьев-мусульман, которых Корпорация убила в Пакистане. Абдул лично предупреждал их о том, что это отличные бойцы, поэтому они решили стать мучениками при уничтожении такого грозного врага.

Особого значения это не имело. Важно было то, что Прамана предал их – либо умышленно, либо неспособностью контролировать своих людей – и те едва не загубили все. Если бы Мухаммед не осознал создавшегося положения и быстро не сделал бы еще одно взрывное устройство из пороха в пистолетных патронах и химикалиев, найденных на тележке горничной, то Кабрильо понял бы, что эта встреча – западня, и не взялся бы за контракт. Третьего взрыва, который он устроил в казино, было достаточно, чтобы убедить обоих американцев – они оказались в злополучное время в злополучном месте.

– Если не возражаешь, – сказал Бахар, когда Абдул распахнул дверцу машины, – я останусь здесь.

– Нет, конечно.

Мухаммед вышел во влажный воздух и обнажил нож, пристегнутый к предплечью.

Вашингтон, округ Колумбия. Три недели спустя

Секретарша была с президентом с самого начала, когда тот решил выгодно использовать свою историю успеха и ораторский дар для политической карьеры. Оставил адвокатскую практику, выдвинул свою кандидатуру в мэры Детройта и победил с огромным перевесом, когда его противник вышел из гонки, «чтобы проводить больше времени с семьей». На самом деле жена противника узнала, что он изменяет ей, и собиралась начать бракоразводный процесс. Потом он провел два срока в конгрессе и один в сенате, перед тем как включиться в гонку за президентское кресло. Юнис Уозниек покорно следовала за ним от адвокатской практики к кабинету мэра, затем в Вашингтон и теперь к самому могущественному посту на свете.

Она оберегала своего босса почти так же ревностно, как руководитель аппарата Белого дома Лестер Джексон. Джексон, как истинный вашингтонец, ухватившись за фалды президента, уже не выпустил их.

Юнис, хотя ей подчинялся штат обслуги, состоящий из нескольких десятков человек, возложила на себя обязанность подавать президенту кофе, когда он проходит через приемную к своему кабинету. Она только что долила в чашку молоко – первая леди требовала, чтобы оно было двухпроцентным, но это было цельное молоко, налитое в упаковку из-под двухпроцентного, – когда зазвонил факс.

Не беспрецедентное событие, конечно, но факсы в современном мире несколько архаичны, и это устройство обычно бездействовало по нескольку недель. Когда оно выбросило из своих недр одну страницу, Юнис просмотрела содержание, при этом недоумение сменилось искренней озабоченностью.

«Должно быть, розыгрыш», – подумала она.

Но как отправитель узнал об этой линии? Она не указана в справочнике Белого дома, потому что все шутливые факсы отправлялись президенту, так же как шутливые письма и сообщения, по электронной почте. На ее факс они не поступали. Лишь несколько десятков людей могли получить легкий доступ к факсу на ее письменном столе.

«Что, если не розыгрыш?»

От одной этой мысли ей стало дурно. Юнис тяжело села, почти не замечая пролитого на колени горячего кофе.

И тут широким шагом вошел Лес Джексон. Волосы его поседели на висках, глаза начали уходить в морщинистые мешки, но он все еще двигался как молодой человек, словно напряжение работы на этой должности бодрило его, а не изматывало.

– Ты здорова? – спросил он. – У тебя такой вид, будто увидела привидение.

Юнис молча подняла факс, заставив Джексона потянуться за ним через стол. Читал он быстро и одолел страницу всего за несколько секунд.

«Это фикция, – решил он. – Никто не может получить эти сведения. А остальное – типичная джихадистская чушь».

– Откуда она взялась? – Джексон выпустил лист, и тот, трепеща, упал на стол.

– Только что пришла по моему факсу, мистер Джексон.

Она знала его несколько лет, но упорствовала в официальном обращении к старшим по должности. Джексон не пытался отговорить ее от этой манеры.

Он ненадолго задумался, потом махнул рукой.

– Какой-то псих узнал номер твоего факса. Этого следовало ожидать.

– Юнис, тебе кто-то шлет непристойные факсы? – спросил наблюдавший за ними президент с понимающим смешком.

Юнис Уозниек подскочила.

– Нет, мистер президент. Ничего подобного. Я… э…

Два года первого президентского срока почти не сказались на нем. Он был рослым, плечистым и обладал таким чарующим голосом, что слушатели все еще восторженно внимали ему, даже если не соглашались с его политикой.

Президент поднял факс, достал из нагрудного кармана очки и надел их на орлиный нос. Прочел почти так же быстро, как его первый помощник. В отличие от Джексона он побледнел, глаза расширились. Полез в брючный карман, достал прямоугольник пластика величиной с кредитную карточку. Она обменивалась на такую же с курьером Агентства национальной безопасности, как только он выходил из президентских апартаментов. Этот утренний порядок никогда не менялся.

Президент сломал печать и сравнил отпечатанные на внутренней стороне цифры с теми, что были на факсе. Руки его задрожали.

– Мистер президент? – спросил Джексон с немалой озабоченностью.

Эта пластиковая карточка была прозвана «бисквит». Выдаваемая ежедневно президенту вскоре после кубинского ракетного кризиса, она содержала ряд цифр, произвольно выбранных в Агентстве национальной безопасности, Форт-Мид, штат Мэриленд, засекреченным компьютером. Это был опознавательный код президента для запуска ядерных ракет.

Разумеется, эти цифры были самым охраняемым секретом в Соединенных Штатах.

И кто-то только что передал факсом этот код в Овальный кабинет.

– Лес, созови Совет национальной безопасности. Пусть все прибудут как можно скорее.

Пока кто-то владеющий этим кодом не мог запустить ядерную ракету, сама мысль, что код «бисквита» не является больше секретом, была самым большим нарушением системы безопасности в истории США. Уже одно это поднимало вопрос о защищенности всех других сфер национальной обороны.

Потребовалось несколько часов, чтобы члены СНБ собрались в Оперативном центре, бункере без окон глубоко под Белым домом. По предыдущему соглашению на этом собрании присутствовали только вице-президент, председатель Объединенного комитета начальников штабов, министр обороны, государственный секретарь и по особому приглашению главы АНБ и ЦРУ.