litbaza книги онлайнИсторическая прозаБаязет - Валентин Пикуль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 153
Перейти на страницу:

Убило рядом казака. Через бойницу. Прямо в лоб.

— Дальше что? — спросил Карабанов, задыхаясь.

Взял он винтовку убитого, просунул ее между камнями. Турецкая пуля, как тупой палец, ткнула перед ним глину, обдав его Душной пылью. Ватнин силком оттащил его от бойницы:

— Смотри, поручик! .. Да оставь ты… глянь-ка!

— Да, — сказал Андрей, бросая винтовку, — это уже не война.

Ну и день же сегодня поганый!

Из-за горного хребта, верстах в четырех от баязетского отряда, скатывались в лощину сразу несколько сотен турецких всадников.

Откуда-то, со стороны Персии, ощетинясь копьями, словно гигантский дикобраз, двигалась, утопая в пыли, лавина конных курдов. А еще ниже, вдоль узкой зеленой балки, тянулась длинная змея пеших редифов, тащивших на своих плечах ружья, ятаганы и длинные копья.

На глаз численность врагов можно было определить в пять тысяч человек. Но первая волна вражьей конницы уже прокатилась, и тогда хлынула вторая, а за ней третья! ..

— Спасайтесь! ..

— Стой! ..

— Беги! ..

— Куда, каналья? ..

— Братцы…

— Стой, сволочи…

А трубы уже играли отбой. Потом отбой как ножом отрезало, и повис над скалами заунывный сигнал сбора.

Карабанов, стреляя на бегу из револьвера, как последний заяц, кинулся бежать в долину.

Стенка, за которой погибли охотники, уже была в руках турок.

Шлепаясь, катились в долину по крутому склону мертвецы и раненые…

— А вы быстро бегаете, Карабанов! — встретил его Хвощинский. — Даже Дениску обогнали!

— Вниз — не кверху, — огрызнулся Андрей. — Всегда легче…

И тут произошло то, что и должно было произойти. Первый страх перед турецкой ордой уже схлынул, и люди быстро выстраивались в каре. Перезаряжали оружие, бинтовали раны, пили воду, искали своих приятелей.

Казаки уже заскочили в седла, смачно отсмаркивались направо и налево.

— Ништо! — говорили пожилые. — Выдюжим…

Пацевич подъехал к Хвошинскому.

— А вы что же молчите, полковник? — сказал он. — Я ведь знаю: солдаты готовы на вас богу молиться… Вот и прикажите им, чтобы они встали как стена!

— Да, — печально отозвался Хвощинский. — Я знаю: они мне поверят. Но представьте себе, что меня вдруг убили… Тогда как?

Шальная пуля зыкнула над головой Пацевича: он прилег на лошадиную холку, признался:

— Никита Семенович, дорогой. Я не знаю, что делать… Посоветуйте!

Хвощинский долго смотрел поверх солдатских голов куда-то в пыльное небо.

— Прикажите срочно отступать на Баязет… Все бессмысленно и глупо! Для того чтобы сварить яйцо, не нужно поджигать своего дома. Численность противника мы могли бы узнать и через лазутчиков, не выходя из крепости… Играйте отход!

— Но я-то при чем? — жалобно воскликнул Пацевич. — Тифлис требовал от нас дела!

— Спасайте людей, полковник! .. Если в Тифлисе штабные адъютанты, чтобы полюбиться дамам с новеньким крестом, и жаждали нашей крови, то кровь уже была. Кресты им обеспечены…

Колонны тронулись. Шли скорым шагом. Казачьи сотни попрежнему скакали по флангам. Люди часто оборачивались назад, где копилась, как саранча, турецкая конница, и вскоре уже не шли, а почти бежали, ..

Карабанов, придя в себя и подсчитав убитых, нагнал Хвощинского:

— Прикажите хоть что-нибудь! Прикажите — именно вы!

Так же ведь невозможно!

— А об этом, поручик, вам следовало бы подумать еще вчера.

На офицерском собрании, на которое вы столько возлагали надежд!

— Ну, хорошо, — повинился Андрей, уронив поводья. — Пусть я мерзавец. Пусть я ничтожество. Но вы хоть покажите мне место.

— Русский офицер с честью всегда найдет себе место в бою! ..

И они разъехались.

3

В этот день Аглая проснулась задумчивой и печальной. Ее тревожили неясные признаки беременности. Правда, по своей женской неопытности она даже наивно тешилась над своей боязнью.

Но женщины, с которой можно бы посоветоваться, в Баязете не было, и тогда Аглая просто испугалась. «Наверное, так и есть, — размышляла она, еще лежа в постели. — Боже мой, что-то будет?

И если лгать, то кому: ему или Андрею? .. А он-то здесь при чем? ., « „Он“ — это уже ребенок, нечто еще неясное и таинственное; но кто отец ему? — в этом сомнения не было: Андрей, самый чужой и самый близкий; она невольно вспомнила его всегда торопливые ласки и, закусив розовую губку, тихо поплакала. В окна киоска уже светило солнце, пора было вставать…

Майор Потресов в эту ночь спал плохо. Он переутомил себя за последние дни, и ему было дурно. Денщик жалел доброго старика, часто прикладывал мокрые тряпки на грудь майора; Потресов лежал в удушливых потемках, вспоминал покойницу жену Глашу, первый детский плач, раздавшийся в их доме, а потом раскрытые, как в галочьем гнезде, восемь ртов… Вскоре начало светать, он встал и прислушался к биению сердца. «Изъездился, старый мерин! » — сказал майор и пошел на крепостные работы: всю жизнь Потресов был человеком чести и долга.

Клюгенау в эту ночь совсем не ложился. С вечера он остался следить за работой своих пионеров, потом один из них подцепил лопатой из груды старого мусора томик Саади на арабском и отдал его офицеру. Клюгенау арабский знал самоучкой, но смысл стихов был ему хорошо ясен. «Много скрывается под чадрою прекрасных женщин, но когда откинешь чадру, тогда увидишь мать своей матери…» Мечтатель и бродяга, прапорщик не умел ценить вещей.

При лунном свете он прочел эти строки, потом вырвал страницу и поджег ее, чтобы прочесть другую. Рисовая бумага с шипением сгорала в руке, но Клюгенау успел прочесть другое стихотворение, чтобы поджечь вторую страницу над третьей. Потом рассвело и пришел майор Потресов.

— Я завидую мудрости древних, — сказал Клюгенау, отбрасывая от себя пустой переплет книги. — Как все просто и ясно: отдерни чадру, и ты увидишь мать своей матери. Оттого-то и должны мы уважать любую женщину, чтобы не обидеть в ней свою мать!

Крепость пробуждалась. Ездовые погнали через дворы лошадей к водопою. Заспанный отец Герасим, обмотав шею деревенским полотенцем, расшитым петухами и паровозами, шел мыться. Жалостливый повар, вытянув за рога барана, обреченного на заклание для офицерского стола, слезно просил каждого, чтобы его зарезали.

Исмаил-хан босиком вылез из конюшни к фонтану, денщик намыливал ему волосатые ноги, иначе хану не натянуть щеголеватые сапожки без подошв.

— Какое сегодня число? — интересовался хан.

— Шестое, — отвечали ему. — Шестое июня тысяча восемьсот семьдесят седьмого года.

1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 153
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?