– Ты разбила об мою голову бутылку? – недоверчиво осведомился Густав.

– Нет, она оказалась крепкой, – возразила я, как будто это имело какое-нибудь значение. – Я откинула ее к стене, и вот…

Густав посмотрел на пол, усеянный стеклом. Затем как-то странно втянул в себя воздух, будто принюхивался к чему-то.

– Да, я огрела тебя бутылкой из-под вина, – торопливо сказала я, предупреждая его следующий вопрос. – Просто это единственное, что оказалось под рукой.

Густав тем временем выразительно посмотрел на мой халат, который на груди был заляпан недвусмысленными пятнами.

– Ты сегодня пила, что ли? – прямо спросил он.

Надо бы сдернуть с его головы полотенце. Слишком шустро он начал соображать.

– А что, не имею права? – воинственно перешла я в наступление. – Хотела расслабиться после тех «веселых» выходных, которые провела в доме твоего отца. Кто же знал, что ночью ко мне пожалуют гости.

– Сюрприз действительно удался, – пробормотал Густав и с гримасой страдания поправил мокрое полотенце.

– И вообще, что это за сюрприз такой? – вопросила я, от возмущения повысив голос. – С каких пор стало принято ночами врываться в квартиры одиноких молодых девушек? Знаешь ли, это заставляет задуматься о наихудшем!

– Понимаю, как это выглядит со стороны, – признался Густав. – Но я только недавно сумел смыться из дома. Чейс вцепился в меня клещом. И на шаг не отпускал от себя. Нудил и нудил об одном и том же. Пришлось ехать в Аррас, когда он угомонился и лег спать. Но опять-таки. Пока Альберт приготовил карету, пока я добрался до дома твоего отца…

– А у него ты что забыл? – удивленно спросила я.

– Надо было узнать твой адрес, – Густав слабо усмехнулся. – Не мог же я бегать по улицам и во весь голос кричать твое имя, надеясь, что ты услышишь и откликнешься.

– То есть мой отец одобрил твой визит ко мне в столь поздний час? – недоверчиво уточнила я.

– Более того, он даже дал мне ключи от твоей квартиры, – сказал Густав. – И научил отодвигать внутреннюю щеколду снаружи. Там есть небольшой секрет. Он в свое время попросил мастера, который менял замки, вмонтировать заодно рычажок, при помощи которого можно легко справиться с задвижкой.

– Зачем? – пораженно воскликнула я.

– Наверное, чтобы иметь возможность попасть к тебе в любой момент. – Густав пожал плечами. – Мало ли. Вдруг тебе плохо стало, а ты на щеколду закрылась. Не ломать же дверь.

– Угу, или вдруг я его не впускаю, потому что у меня в гостях мужчина, – буркнула я. – Такое объяснение кажется мне более правдоподобным.

Густав слабо улыбнулся, признавая мою правоту.

– Ну хорошо, я поняла, как ты попал ко мне, но все еще не понимаю, для чего тебе это понадобилось, – ворчливо продолжила я. – Ты ведь наверняка понимал, что в такой поздний час я уже сплю.

– Понимал, – подтвердил Густав. – И если ты выглянешь в прихожую, то все твои вопросы отпадут сами собой.

Я с сомнением посмотрела на свою ногу. Кровь перестала сочиться из пореза, но я не сомневалась, что она вновь пойдет, стоит мне только сделать шаг.

Густав проследил за моим взглядом и понимающе кивнул.

– Хорошо, я так скажу, – с непонятным вызовом произнес он. – Я принес цветы. Много цветов. Намеревался украсить твою квартиру, пока ты спишь. А потом… – Замялся, почему-то покраснев.

– Ты собирался сделать мне предложение? – догадливо завершила я.

– Да! – Густав гордо задрал подбородок. – Собирался! И хотел обставить все как можно более романтично!

– О да, это очень романтично, – язвительно проговорила я. – Ночью без предупреждения пробраться в квартиру к девушке, которую знаешь всего пару дней. А ты не подумал, что я очень чутко сплю? Представляешь, как бы я испугалась, если бы проснулась и обнаружила, что по квартире ходит кто-то посторонний?

– Опыт доказывает, что ты не робкого десятка. – Густав невесело усмехнулся и многозначительно прикоснулся к своей голове. – По крайней мере, со мной ты справилась одной левой.

На это было нечего возразить. Но я продолжала бурлить от возмущения. Это же надо додуматься до такой несусветной глупости!

– Постой-ка! – ахнула я. – Ты сказал, что дед от тебя весь вечер не отходил. Это он надоумил тебя пробраться ко мне в квартиру?

– Он просто сказал, что девушки любят романтические поступки, – буркнул себе под нос Густав и отвел взгляд.

Я аж забулькала от ярости. Нет, меня точно кто-то проклял. Послали же мне небеса такое испытание в виде неугомонной семейки! Когда, ну когда я успела так нагрешить, что теперь покоя не знаю?

– Да как вы мне все надоели! – посетовала я в голос. – Сколько раз говорить, что Чейс может забыть о нашей свадьбе! И, Густав, совсем недавно ты утверждал, что далеко не в восторге от необходимости заключить брак со мной.

– А если я понял, что ошибался? – неожиданно спросил Густав и уставился мне прямо в глаза.

– И сколько денег дед пообещал тебе вдобавок к фирме? – по-своему интерпретировала я его вопрос. – Десять тысяч, двадцать, быть может, все сто?

– Да не в деньгах дело, Мелисса! – внезапно взорвался криком Густав. – Как ты не можешь этого понять! Плевать мне на деньги деда! Плевать и на фирму! Да предложи он мне хоть все свое состояние – я не стал бы делать тебе предложение, если бы…

И пугливо замолчал на самом интересном моменте.

Я растерянно заморгала. О чем он? Но не успела задать вопрос, как из прохожей послышался высокий негодующий голос госпожи Алисии.

– Мелисса Говлор! – начала она говорить еще с порога квартиры. – Как вам не стыдно! В договоре аренды среди основных условий было черным по белому написано: никакого шума, ссор и вечеринок в темное время суток. Вы обязаны уважать остальных жильцов. Я непременно пожалуюсь вашему отцу на несоблюдение условий…

В следующее мгновение на пороге гостиной возникла сама госпожа Алисия, которая, несмотря на более чем поздний час, была не в халате, а в темном шерстяном платье, чей строгий фасон слегка оживлял белоснежный кружевной воротничок, в туфлях на высоком каблуке и с безупречной прической, из которой не выбивалось и волосинки.

При виде сидящего на ковре Густава, лицо которого было покрыто потеками уже подсыхающей крови, а на голове красовалось полотенце, Алисия споткнулась на полуслове. Смешно вытаращила глаза, явно забыв, как желала завершить фразу.

– Мы больше не будем, – пискнула я.

Алисия перевела на меня взгляд. Я думала, шире глаза она открыть уже не сможет, но ошибалась. А еще ее нижняя челюсть некрасиво отвисла, выражая крайнюю степень изумления.

Впрочем, я ее понимала. Картина была та еще. Густав с разбитой головой и я в халате, покрытом непонятными пятнами, которые больше всего напоминали ту же кровь, только засохшую. А еще я держала пострадавшую ногу вытянутой именно в сторону двери. И Алисия имела сомнительное удовольствие полюбоваться на мою пораненную ступню.