Хельги велел позвать в свой шатер обоих.

— Убить эту ядовитую гадину! — все еще находясь под впечатлением от сожженного гадючника Келагаста, рубанул с плеча Вятша. — А «детских» я бы наградил, уж больно хорошую весть принесли.

— О Стемиде? — поддел его Найден.

— Нет. О Творе, конечно же!

— Так мы-то, друзья мои, говорим сейчас о Стемиде, — Хельги ввел беседу в нужное русло. — С Твором мы увидимся в монастыре. Так что делать с предателем, Найден?

Тиун помялся:

— Думаю, его надо использовать.

— Ну, ясно… А как?

— Вообще, хорошо б с ним потолковать, — вздохнул Вятша. — Выяснить, кто и зачем его к нам приставил.

— Ну, это вообще не вопрос. — Князь рассмеялся. — Приставлен Келагастом. Для слежки. А теперь — думать. То есть я буду думать вслух, а вы меня поправлять, ежели что не так. Начнем… — Хельги потер руки. — Итак, Келагаст через Стемида всенепременно должен узнать, чем закончилась его затея со змеями. Сколько народу покусано, кто погиб сразу, кто скончался в муках. Вятша, Стемид ведь в сотне Оврара, так?

— Так…

— А раз так, то тебя он никак видеть не мог. Значит, и ты у нас скончаешься в мучениях от укуса ядовитых гадин. И многие другие. Найдена только оставлю — дорогу указывать, сам, извините, не помню.

— Как это я скончаюсь? — не понял Вятша, но почти сразу же улыбнулся — дошло наконец.

Хельги выглянул из шатра.

— Светает уже… Значит, так. Вятша, берешь свою сотню — и валите к Куневичам. Дорога там проста, вдоль реки. В само селенье не заходите, ждите в лесах.

— А чего ждать, княже?

— Гонца, кого ж еще? Твоя сотня у меня самая сильная.

— Да. — Вятша горделиво выпятил грудь. — Опытные, умелые вои.

— Тем страшнее для нас будет потерять их, — с усмешкой кивнул князь. — Уходите тайно и как можно быстрее. И не беспокойтесь, мы уж попируем сегодня на вашей тризне.

Поклонившись, сотник ушел. Князь перевел задумчивый взгляд на тиуна.

— Кто там может у нас сейчас идти вдоль Капши-реки в сторону Куневичей? Богатые купцы?

— Вряд ли. — Найден пожал плечами. — Скорее, мелкие перекупщики. Ну, мед там скупают по мелочи, меха, копченую рыбку.

— Вот об этом и поговоришь при Стемиде. Скажешь, мол, видал на днях таких перекупщиков и знакомцев ладожских меж них встретил.

Выпроводив тиуна, Хельги довольно улыбнулся и завалился немного вздремнуть, пока было время.

К вечеру на вершине очищенной от леса сопки возвышалось кострище из хвороста и смолистых сосновых бревен. Из них же был сложен и дом-корабль мертвых — крада. Погибшие в ночном бою со змеями воины возлежали в этой самой краде. Вещий князь в алом развевающемся плаще и кольчуге, стоя у подножия кострища, молча смотрел, как подходят, становятся в круг молодые обнаженные по пояс воины с горящими факелами в руках. Побратимы — Горислав с Тяхком, другие… Не было только видно Корислава и Радонега, князь счел за лучшее отправить их с Вятшей, чтоб меньше болтали.

Чадя факелами, воины становились вокруг крады, чтобы почтить память погибших товарищей, торжественно проводить их в другой, более достойный этих великих воинов, мир. Горели факелы, дрожало на ночном ветру рваное желтоватое пламя. Хельги оглядел собравшихся и провозгласил тризну:

— В царство Велеса и Мокоши провожаем мы сейчас славных воинов, погибших вчера в змеиной битве. Слава их будет сиять в веках, Перун — повелитель молний, примет их с честью. Всех. От опытнейшего сотника Вятши — да-а, не повезло в том бою его сотне — до совсем молодых гридей — Горислава и Радонега. Все знали Вятшу, и немногие — этих достойных юношей. Тем не менее, мы почтим их сегодня достойно.

С этими словами Хельги взял у ближайшего воина факел и, посмотрев в небо, ткнул его в облитую смолою краду. То же самое, словно по сигналу, одновременно проделали стоящие вокруг кострища воины. Вспыхнуло, занялось кровавой ночною зарею пламя. Охваченная огнем крада запылала, источая запах смолы и гари. Молодые воины подхватили копья, сойдясь в ритуальной битве. Остальные, собравшись в тесный круг, подбадривали их криками. Началось веселье — только так, и никак иначе, надлежало провожать воинов в иной мир — под звон мечей и радостные крики товарищей. Разгоняя тьму, все выше и выше поднималось над лесом яркое оранжевое пламя. Треща, рвались в небо жаркие ярко-красные искры, и громкие крики оглашали окрестности сожженного Наволока.

Отойдя от пылающей крады, Хельги краем глаза заметил, как, оглянувшись, устремился в кусты малинника предатель Стемид. Ага, значит, не зря его подозревали! Князь не стал отдавать приказ задержать его, зачем? Пусть делает свое подлое дело.

А Стемид, обойдя малинник, бросился вниз, к реке. Найдя тропу, поднялся вдоль по течению к дереву, которое приметил еще раньше, днем. Знал, где искать, — огромная кривая сосна с выжженной на шершавой коре руной. Предателя уже ждали — на этот раз сам Ажлак, не понадобилось и пароля-фибулы.

— Погибло много воинов, — шепотом доложил варяг. — Самых достойных. Дружина князя ослабла. Сильно ослабла, волхв! Принес ли ты наконец серебро?

— Вот. — Ажлак с улыбкой протянул предателю кожаный мешочек. — Тут не серебро, золото. Взгляни. Если мало, добавлю.

— Золото?!

Стемид с азартом развязал ремешки — на миг показалось вдруг, что мешочек шевелится. Бред! Может ли шевелиться золото? Когда же… Когда же выйдет из-за туч луна? Ага, наконец-то! О, сколько здесь всего! Действительно золото — ромейские солиды. А средь них… О, боги!

Черная свернувшаяся кольцами змея, высунув голову из мешка, ужалила предателя в горло и, распахнув крылья, улетела в ночь, Стемид не успел даже вскрикнуть — горло распухло, он начал задыхаться, задыхаться…

— Ну, вот и все, — усмехнулся Ажлак, столкнув труп в реку. — Варяг выполнил свою работу, дальше — дело других.

Волхв прислушался — на тризне пели боевые песни.

— Что ж, пойте, — осклабился жрец. — Надеюсь, скоро мы споем скорбную песнь и на могиле Вещего князя.

Рекоша новгородцы: «Сего мы насилья не можем смотрити».

Новгородская первая летопись младшего извода

Поваленный частокол, сгоревшая до углей церковь, пепелища на месте скриптория, трапезной, келий — такой вот печальный вид представился глазам Вещего князя и его спутников вместо некогда цветущей обители. Не по-летнему промозглый ветер гнал по низкому небу тучи, раскачивал ветви сосен, поднимал на лесном озере серые холодные волны.

Покачав головой, Хельги осмотрелся и сразу приметил невысокие холмики с деревянными крестами — могилы. Значит, кто-то все же остался жив… Кто же?