за анализом, спокойным и вдумчивым.

Ближе к полудню в помещение вошел зрелый мужчина в шерстяном плаще, подбитом волчьим мехом.

– Господин, – поклонился Базил Натифуллус.

– Да, Базил?

– Капитан Рэй Мальгерб интересуется, когда вы будете готовы выехать на кобыльи конюшни для проверки.

– Завтра с утра, – произнес Филипп, перелистывая плотные желтые страницы с записями из Далмона.

– Как скажете, – откланялся управитель и исчез в коридоре.

Филипп уже собрался было вновь провалиться в цифры, как услышал звук рога. Нахмурившись, он убрал журнал и подошел к окну. Во внутренний двор въезжал Горрон де Донталь, который уже поднял голову к кабинету и лукаво улыбался, скинув капюшон.

Вскоре бывший герцог, в красном кафтане, с идеально выбритым подбородком и хитрыми, плутоватыми глазами, обнялся со своим родственником и сел на кушетку. Как только дверь за слугой закрылась, улыбка с лица Горрона сползла столь стремительно, что сразу стало ясно: произошло что-то нехорошее.

– Ты был прав, Филипп, – сказал он.

Сердце графа сжалось в предчувствии беды.

– Вы были в Ноэле?

– Да, – кивнул герцог. – И то, что я там выяснил, как и результат общения с Мариэльд на суде, тебе не понравится!

– Я тоже кое-что узнал. Взгляните!

Филипп быстро закатал рукав черного шерстяного котарди и протянул запястье. Горрон медленно прокусил кожу и втянул кровь. Ожидание длилось долго. Филипп наблюдал, как мертвенно-бледное лицо родственника, который был мыслями в его воспоминаниях, менялось. Тревога в глазах все росла и росла, пока наконец Горрон не оторвался от руки. Он был так взволнован, что даже не удосужился протереть рот платком, а лишь небрежно мазнул по губам пальцами.

В безмолвии он подошел к окну, отодвинул тяжелый край бордовых гардин и всмотрелся куда-то в даль, за город, на укрытые под сугробами поля озимой пшеницы.

– Все это очень интересно… Все сходится. Так слушай! Начну, пожалуй, с единственной хорошей новости. Наш Юлиан умудрился по весне убить ноэльского левиафана, даже двух.

– Левиафанов? Двух? – Филипп слыхал рассказы о глубоководном чудовище, поднимающемся на поверхность раз в пятнадцать лет.

– Да, да, двух! Демон проснулся на год раньше положенного, породив дитя. Сам понимаешь, чем это грозило обернуться для морской торговли.

– Как он это сделал?

– Он же рыбак, – герцог усмехнулся и почесал подбородок. – Наловил ядовитых медуз где-то в море и под видом рыбы скормил. Я видел скелет детеныша, его приволокли на площадь к храму Дюжей и теперь используют для подношений местному богу моря Осте. Десять васо, Филипп. Десять! И это детеныш. Мать осталась покоиться на дне бухты, и поговаривают, что ее размер был много больше. Безумие, восхитительное безумие… – Снова усмехнувшись, он продолжил: – Но на этом добрые вести кончаются. Я прибыл в Ноэль в начале лета, даже ближе к середине. Особняк пустовал – все разъехались. Майордом был глух и нем, его не брали ни подкупы, ни угрозы. Мне пришлось выждать какого-нибудь слугу в тисовой рощице рядом с особняком и осушить. У Мариэльд своя игра, Филипп…

– Что случилось?

– В свете того, что я увидел из твоих воспоминаний, я уверен: именно мое путешествие в Ноэль и стало первопричиной отбытия графини из имения.

– Летэ предупредил Мариэльд?

– Да, я узнавал у него! И спустя пару дней, как Летэ известил Мариэльд о том, что у нее скоро будут гости, в Цветочный особняк явился фальшивый посланник с таким же фальшивым письмом.

– Какой посланник? – нахмурился Филипп.

– Давай начнем с письма, а там доберемся и до гонца. Когда Юлиан по весне уехал на несколько дней в Лорнейские врата для подготовки к ярмарке, прибыл человек с бумагой из Элегиара. Содержания я, увы, не узнал. Однако в тот же день Мариэльд и учитель Юлиана, Вицеллий, который обучал его расиандскому языку и веномансии, отправились гулять вдоль берега. Чуть погодя раздался крик. Два стража на задних вратах кинулись на помощь. Вскоре показался Вицеллий с Мариэльд на руках, та истекала кровью и не могла пошевелить даже пальцем.

– Ксимен?

– Да, ксимен… Чуть позже Вицеллий собрал всю взволнованную прислугу и охрану у дома. И… ничего.

– Как это ничего? – не понял граф.

– Вот так! После того как этот учитель сказал, что «ничего не случилось», все разошлись по своим делам и никто больше не обсуждал происходящее. Видишь ли, какая штука… – Горрон усмехнулся. – Слуга, которого я выпил, все видел, но потом забыл это. Но кровь… кровь все запомнила! Единственное, что не смог скрыть Вицеллий, – двух пропавших стражей.

– И все это когда Уильяма не было в доме.

– Да! Еще пару дней графиня не покидала спальню, а Вицеллий не покидал ее. Это теперь я понимаю из твоих воспоминаний, что в тот момент веномансер, который попытался спастись и отравил графиню, был заменен демоном. Но тогда я лишь вынашивал смутные догадки о переселении душ… И потому ночью прошел вдоль берега, мимо особняка, туда, где все случилось. Я ничего не нашел. Сначала ничего не нашел… Но спустя два дня поисков я со слугами обнаружил тела, спрятанные очень глубоко в можжевеловом лесу, под поваленными деревьями. Их за пару месяцев обглодало до костей зверье, но по одежде было понятно, что в этой груде лежат два стражника и какой-то незнакомец. Впрочем, коричневое платье и табард этого третьего мне кое-кого напомнили.

Горрон умолк и обратил испытующий взор в сторону родственника.

– Пацель?..

– Да, – кивнул герцог. – А тела двух стражников, что бросились на помощь, были переломаны так, Филипп, будто их отделали бревном: доспехи продавлены со всех сторон и искорежены.

– А что с посланцем из Элегиара?

– Я стал выяснять, решив, что поводом к случившемуся послужило это письмо. Пришлось подкараулить самого майордома Кьенса, который принимал гонца, и осушить его.

– У вас начнутся большие проблемы с Мариэльд… – осторожно заметил Филипп. – Вы вмешиваетесь в ее жизнь. Это серьезно. Это нарушение законов совета, а Летэ подобного не любит.

– Да, я перешел черту, как и ты, мой друг, но Мариэльд это сделала еще раньше. С последствиями мы будем разбираться позже! А пока слушай! Письма для Лилле Аданов доставляют всегда в Луциос, а уже оттуда плении отправляют местного гонца в особняк. Так вот, послание доставил местный гонец. Я нашел его. Оказалось, к гонцу накануне вечером явился наш знакомый Пацель, уже дряхлый старик, и заплатил большим золотом, чтобы он сразу же отправился с врученной тубой якобы из Элегиара к графскому семейству.

– Уильяма увезли на Юг… – Филипп вспомнил слова императора Кристиана о том, что рыбак там, где ему уже положено быть.

– Да. В Элегиар. Мы опоздали! Он отбыл в сопровождении демона под личиной учителя на Юг. И у меня есть страшные опасения. Мне кажется, Юлиан и не должен вернуться: ему, по их задумке, предстоит сгинуть там, чтобы снять с графини все подозрения. Понимаешь? Если он пропадет на Юге, то никто не сможет подкопаться под графиню, оплакивающую любимого сына, так выстраданного ею. А ведь она должна была понимать, что я ехал к ней не просто так, а по твоей старой просьбе – все разузнать. И я, будучи Горроном де Донталем, быстро бы размотал ее клубок интриг! Я бы обязательно обсудил с молодым Лилле Аданом все, что случилось на суде, он ведь, думаю, до сих пор пребывает в неведении касаемо некоторых событий. Поэтому она сделала все разом: и осуществила свой пока непонятный нам план, и замела хвостом следы, как лиса.

– А глава пока не сможет найти Уильяма, – забеспокоился граф.

– Да, не сможет, – согласился Горрон. – А когда начнет чувствовать его, то станет слишком поздно.

– Зачем Уильям понадобился ей?! Столько ресурсов потрачено. Наемники с Юга, Зостра ра’Шас, использование клятвы Летэ на суде, исцеление родной матери Уильяма, тридцать лет выжидания и связь с неизвестными демонами. Зачем?

– Погоди, погоди. Это еще не всё…

– Что еще? – мрачно нахмурился Филипп.

Горрон тоже нахмурился. Он объединил в своей памяти воспоминания графа и теперь для него все сложилось.

– Харинф, о котором рассказывал тебе Зостра, умер в 2119 году, а Пацель стал захаживать в гости к Мариэльд в конце этого же года. Это первое. И второе, – Горрон прищурился. – Знаешь, кому достался дар Лагота Валорира?

– Нет.

– Генри из Влесбурга. Генри, которого спас от нищеты некий старик с белоснежной бородой, оплативший его обучение и проживание. Его спас Зостра ра’Шас!

Филипп смолчал, но лицо его вытянулось, он сложил руки на груди и встал рядом со своим родственником. Два серебряных кольца с черным агатом, простеньких и неказистых, матово блестели в лучах солнца.

– Это предательство клана.

– Да, Мариэльд лицемерна и вероломна, но она вертит советом как хочет. К Летэ обращаться бесполезно.

– Почему? У нас на руках доказательства.

– Зыбкие и водянистые… Пока ты сидел тут, Мариэльд постаралась, чтобы твое имя, Филипп, обросло славой безумного глупца,