— А мы разве не помоем сначала руки?

В этот миг два лакея внесли тазики и полотенца. Кларисса, всегда с крайней тщательностью заботившаяся о чистоте своих изящных ручек, сейчас едва их ополоснула и направилась к столу. Лоренца последовала за ней, задав безмолвный вопрос Шовену, когда проходила мимо него, на что мажордом высоко поднял брови, изобразив полное недоумение. Теперь уже Лоренца не сомневалась: в ее отсутствие произошло что-то чрезвычайно важное. Но ей ничего не хотят об этом говорить. Что же случилось?

Ужин только подтвердил догадку Лоренцы. Обычно Кларисса, точно так же, как ее брат, гордясь кухней своего замка, предавалась за столом деликатному наслаждению едой, смакуя каждый глоток и не теряя при этом нити оживленного разговора. Но на этот раз она мигом проглотила суп, потом так же быстро справилась со вторым блюдом, и, оперевшись локтями на стол, уставилась на Лоренцу выжидающим взглядом.

— Надеюсь, вы мне расскажете, что вам поведала дама Кончини?

Лоренце очень хотелось ответить просьбой на просьбу, попросив сначала рассказать ей, что все-таки произошло в Курси в ее отсутствие, но она слишком любила Клариссу и не захотела ставить ее в неловкое положение.

— Я уже сказала, что она пообещала поинтересоваться судьбой Тома, но вот еще что... Она высказала мысль, что причиной всех наших бед Филиппо Джованетти.

— Что? Этот очаровательный человек и ваш, насколько я знаю, лучший друг? Она сошла с ума? Или вознамерилась поймать вас в ловушку? Не встречайтесь с ней больше!

— Трудно сразу поверить в это, я с вами совершенно согласна. Однако есть факты, которые трудно опровергнуть. Например, она утверждает, что по его приказу был убит Витторио Строцци, мой первый жених.

— И по какой причине?

— Чтобы выполнить миссию, которая была ему поручена и состояла в том, чтобы привезти мое приданое и меня во Францию для того, чтобы привлечь де Сарранса на сторону королевы. А меня в этот миг готовы были обвенчать. У него совсем не оставалось времени.

— Иисус сладчайший! Если бы все послы принялись убивать людей, которые не дают им возможности выполнить порученное, нас окружали бы могилы! Это все?

— Нет. Нападение на господина де Сарранса тоже было делом его рук.

— Если принять за правду первое, возможно и второе. Как-никак он был заинтересованным лицом.

— Да, конечно. Но кольчуга помешала смертоносному кинжалу, и тогда он послал Бертини довершить незавершенное: старый сатир был убит... После чего был уничтожен и Бертини, обеспечивая надлежащее молчание!

У графини пропал всякий аппетит. Она рассеянно тыкала вилкой в грибы в сметане и вдруг застыла, подняв вилку в воздух.

— Но столь многого от него не ждали, согласитесь! Неужели так далеко завело его чувство профессиональной ответственности? Что же... вы хотите сказать, что письма с изображением кинжала вместо подписи...

— Были от него! Так же, как подложное письмо эрцгерцогу... И отряд мнимого Витри, заполучивший моего супруга. Но не подумайте, что причиной всему стала профессиональная ответственность, он трудился из-за любви ко мне!

— Господи, помилуй! А ведь он был в Вернее, когда вы получили последнее письмо!

— Мне было так невыносимо больно поверить в это, что я уехала, не сказав ему ни слова. Я хочу все обдумать еще раз. Но чем больше я думаю, тем больше прихожу к выводу, что Галигаи права. И при одной только мысли о том, что я сама отправила его в Брюссель, чтобы освободить Тома и несчастного де Буа-Траси... Это... невыносимо! Я... Я убью его!

Лоренца опустила голову на руки, но не потому, что хотела скрыть слезы, а потому, что руки у нее задрожали. Кларисса встала, обошла стол, обняла ее за плечи, прижала к своей груди и стала баюкать, как малого ребенка.

— Нет... Никаких необдуманных шагов. Заклинаю вас, Лори, не принимайте никаких скоропалительных решений, о которых потом будете сожалеть всю жизнь. В конце концов, почему вы должны верить каждому слову этой страшной женщины? Быть может, у нее есть собственный интерес и она хочет отдалить вас от всех ваших соотечественников, которые составляли часть вашей прошлой жизни.

— Интерес? Но какой?

— Откуда мне знать? Всем известно, что с тех самых пор, как эта парочка пожаловала во Францию вместе с Марией де Медичи, у Галигаи только две страсти: богатство и ее муж, которого она тоже заполучила только благодаря собранному ею богатству. Наша тупая регентша предоставила ей неограниченную власть и возможность иметь все, что она пожелает. Даже самое немыслимое! Знаете, что мне сообщила сегодня после полудня герцогиня Ангулемская, когда приезжала за флакончиком успокоительного эликсира, который мне присылают монахини бенедиктинского монастыря в Роянкуре? Что Галигаи добилась для своего пустельги звания маршала Франции, которое освободилось после смерти господина де Фервака. Ни больше ни меньше! Коннетабль чуть не умер от гнева и беспрестанно повторяет, что Галигаи его уморит, чтобы вручить своему супругу клинок с королевскими лилиями! Маршал Франции! И кто? Подонок из игорного дома! Бесстыжий проныра! Но все должны ему кланяться! Если Кончини замешан в подлом брюссельском деле, его жена не может этим гордиться. И в ее интересах направить ваши подозрения на другого человека, далеко не столь могущественного, как они. Послушайте меня и ради всего святого тихо сидите на месте, пока Губерт не вернется... и...

Кларисса неожиданно замолчала. Лоренца, внезапно совершенно успокоившись, устремила на нее вопросительный взгляд.

— Вы считаете, что я не должна ничего предпринимать, не узнав его мнения? — тихо спросила она.

Лоренца почти физически ощутила, что Клариссу с новой силой охватило то же волнение, во власти которого она находилась весь вечер.

— Да, и мне кажется, что это совершенно естественно. Разве вы не носите наше имя? И прежде чем замарать его кровью, можно выслушать слово барона, не так ли?

Кларисса села рядом с Лоренцой, продолжая обнимать ее за плечи.

— В том, что Джованетти любит вас, у меня нет никаких сомнений. Нет, нет, не возражайте. Хоть я и немолода, но зрение у меня хоть куда, и мне достаточно было увидеть взгляд, каким он вас встретил, когда приехал в особняк герцогини Ангулемской, чтобы известить нас о результатах своей миссии...

— Так, значит, может быть правдой...

— То, что по его приказу убили вашего первого жениха? К сожалению, я это допускаю. Жизнь любого посла и эмиссара весьма сложна в наши дни, если не сказать больше. Порой они вынуждены применять самые необычные средства, чтобы выполнить требования своих государей. Вполне возможно, что Джованетти постарался сквитать счет в свою пользу неудавшейся попыткой убить де Сарранса, а потом и его убийством. Думаю, что он места себе не мог найти от ужаса, видя, что вы оказались в руках старого сластолюбивого мужлана. Но все остальное для меня звучит неубедительно. Нет! Ничуть! Никогда бы он не стал брать на себя такое!