— Твоего Колена, говоришь? — благожелательно переспросил он. — Думаю, произошла досадная ошибка. Я знаю, что молодой человек лишился памяти, но вот я памяти не лишился и утверждаю, что передо мной стоит мой сын.

— Чтой-то он на вас не похож, — глумливо заявил крестьянин.

— Да, куда больше он похож на своего предка по имени Ангеран де Курси. А я барон Губерт де Курси, и передо мной мой сын по имени Тома де Курси!

— А мне больше нравится звать моего паренька Коленом!

Исчерпав свои доводы, барон Губерт исчерпал и миролюбие.

— Ну и попляшешь ты у меня сейчас! — грозно заявил он, берясь за шпагу, и крепыш, испустив испуганный вопль, тут же попятился и спрятался за спину того, кого называл Коленом. Однако барон, вытащив шпагу, бросил ее молодому человеку, и тот сразу ее поймал.

— Посмотрим, забыл ли ты и это тоже? Шпагу мне, — обратился он к Грациану и, получив ее, скомандовал: — К барьеру!

Тома машинально встал в позу, но тут же вновь опустил шпагу.

— Если вы утверждаете, что вы мой отец, господин барон, то я никак не могу скрестить с вами шпагу.

— Не валяй дурака, Колен! Всыпь ему по первое число! Ты же знаешь, что ты мой племяш и...

— Я ничего не знаю. Я не помню ни моего имени, ни моей прошлой жизни. Вы, месье, стали называть меня Коленом и сказали мне, что я ваш племянник.

— Странное, однако, дело, любезный, — насмешливо заметил Губерт. — Впервые слышу, чтобы крестьянский парень звал дядюшку на «вы» и вдобавок еще и месье! Просто чудо из чудес!

— Может, и чудо, но дела это не меняет. Колен родной сынок моей сестры Мадлен. И он мне нужен!

— Чтобы тащить плуг вместо лошади? Он — лейтенант полка легкой кавалерии Его Величества Людовика XIII! Можешь огорчаться, но я его увожу! Вот, возьми в утешение, — и барон бросил к ногам крестьянина несколько золотых монет.

Тот поспешно сгреб их и тут же принялся громко вопить:

— Мы ведь принцевы, господина де Конде, и вашему королю неча у нас тут делать! Скоро к нам сюда придет наш король, принц де Конде! Ну-ка ко мне, ребята!

Из соседней рощицы и фермы заторопились люди, вооруженные палками, косами и серпами. Кряжистые, приземистые, с темными лицами, казалось, что они вышли из земли.

— Господин барон, — шепнул Грациан, — они нас окружают, и мне кажется, их немало.

В этот миг со стороны фермы прибежала крестьянка, она бросилась к Тома и обвила его шею руками. Крестьянка была молоденькой, достаточно миловидной, крепкой и здоровой.

— Я не дам вам забрать моего Колена! — возмущенно закричала она. — Мы с ним женимся на праздник святого Жана![39]

— Это правда? — спросил барон.

— Да, — подтвердил Тома-Колен. — Дядя Блез позаботился о нас, и после него нам достанется все его добро, — спокойно добавил он.

— И... ты любишь ее?

— Жанетту? Да, люблю.

Барон де Курси не был слабаком, но тут он почувствовал, что земля заходила ходуном у него под ногами. Все происходящее походило на дурной сон, и с каждой секундой он становился все страшнее. Ватага крестьян подходила ближе и ближе, раздраженная и враждебная. Один из крестьян гаркнул:

— Держись, Фирмен! Я послал Омера в замок, предупредить господина Конде!

Положение становилось все драматичнее. Губерт заговорил:

— Если ты собираешься воевать вместе с ними, Тома, то верни мне шпагу и возьми палку, как все эти босяки. А вам, правоверные христиане, — обратился он к крестьянам, — пока свадьбу еще не сыграли, не худо бы узнать, что Тома уже женат. Он обвенчан в церкви, как положено... Ты погубишь свою душу, мой мальчик, если ты выберешь здешнюю жизнь.

— Я не могу ничего выбирать. Не могу! Я же ничего не помню. Вот вы сказали, что я женат...

— Да, ты дал обет перед Богом, клянусь тебе. Твою жену зовут Лоренца.

— Лоренца! Красивое имя...

— А сама она еще красивее! Тома, из сострадания ко всем нам, поедем вместе с нами. Послушайся меня, а то будет поздно.

— Нет! — заблажила во весь голос девица, повиснув на шее несчастного беспамятного. — Он мой!

Ласково, но твердо Тома отстранил ее.

— Нет, я ничей, раз я все позабыл. Но я не хочу, чтобы из-за меня пролилась кровь. Поэтому я уезжаю.

— Куда? Куда ты хочешь ехать? Я поеду с тобой!

— Нет. Похоже, что я солдат, и я поеду куда-нибудь воевать.

— Еще чего не хватало! — рассердился Блез. — Никуда ты не поедешь!.. Вот придут от Конде, скажут, где господин принц. Надо будет, пойдем к господину принцу с жалобой, а там уж что он скажет.

— Хорошая мысль, — подхватил барон, хотя перспектива иметь дело с непредсказуемым Конде вовсе его не обрадовала. — Уж меня-то принц знает. Я был у него на свадьбе.

И тут же подумал, что напоминать злосчастному принцу о его свадьбе вряд ли стоит. А Тома? Он ведь должен был принять участие в похищении жены Конде... Нет, встреча с принцем не сулила ничего хорошего.

А крестьян тем временем становилось все больше и больше. Каждую минуту откуда ни возьмись появлялся еще мужичок, и еще, а места вокруг, казалось, были пустынные. Даже угольщики пришли, выбравшись из нутра земли. А с бароном приехало от силы человек двенадцать. Крестьяне подходили все ближе, ближе, медленно подходили, но круг рано или поздно должен был замкнуться.

— Тебе лучше пойти домой, Колен, — посоветовал Блез. — Жанетта тебя проводит.

Девушка попыталась его увести, но Тома-Колен не согласился.

— Я не пойду, дядя Блез. Если вы собираетесь расправиться с этим дворянином, я буду его защищать. Я не знаю, кто я, но не убийца уж точно. И уверен, что вы тоже.

— Тогда скажи ему, чтобы убирался. И никогда больше к нам не приходил!

— Нельзя их отпускать, — запротестовал один из угольщиков. — Вернутся сюда с целой армией. Всех порешим, и дело с концом.

— Тогда и меня! — заявил Тома. — Дайте мне шпагу!

Барон Губерт хотел ему отдать свою, но Жанетта оттолкнула шпагу и вновь вцепилась в молодого человека, стараясь увести его к домишкам, повторяя сквозь слезы:

— Не имеешь права! Ты мой суженый, из наших, такой же горемыка, как мы!

Крики и слезы девушки помешали заметить, как к барону с крестьянами приблизился тощий босой человек в драной рясе с окладистой бородой. На шее у него висели четки, крупные, словно из орехов. Волосатой рукой он взял девушку за плечо и без малейшего, казалось бы, усилия оторвал от молодого человека. И вот она уже сидит на земле в нескольких шагах от толпы.

— Ты прекрасно знаешь, что соврала... И ты тоже, Блез, знаешь правду! Мы там все были, когда парня вытащили из воды.