Судья Шук уступил. Но планам обвинения все же был нанесен урон. Сиббальд передал свидетеля для перекрестного допроса.

* * *

Надежды обвинения доказать преднамеренность убийства были связаны с существенным риском: для этого предстояло вызывать в суд Джорджа Клага, шофера Римуса, подозреваемого в соучастии в преступлении, но выпущенного под залог в 10 000 долларов. Обвинение собиралось доказать, что после выстрела Римуса Клаг уехал в Ковингтон, штат Кентукки, чтобы обсудить дело с Бланш Уотсон.

– Как давно вы знакомы с обвиняемым Джорджем Римусом?

– Примерно с 1919-го или 1920-го.

– Как давно вы знакомы с Джорджем Коннерсом?

– Всю жизнь.

Сиббальд подступил ближе к свидетельской скамье, точно зная, откуда именно хочет задать вопрос:

– В котором часу вы проснулись в день накануне убийства?

– Около пяти часов вечера, – сказал Клаг. Он проспал почти весь день, потому что работал предыдущую ночь, парковал автомобили у загородного игорного клуба. Проснувшись, Клаг отправился в ближайшее кафе. Туда ему позвонил Коннерс и попросил встретить Римуса в его номере в отеле “Синтон”.

Сиббальд вскинул руку, останавливая свидетеля.

– Вы помните, что две недели назад в кабинете прокурора рассказывали нам, что вы вместе с ним встретились с Римусом в лобби отеля и сели в машину?

– Нет, этого не помню.

Сиббальд оглянулся на Тафта и Баслера. Он промолчал, хотя был взбешен этим ответом.

– Разве вы не говорили мне об этом? – повысил голос Баслер.

– Не припоминаю, – невозмутимо проговорил Клаг.

– Не помните, как сказали мне, что встретились с Коннерсом и взяли у него ключи от машины? – не отставал Сиббальд.

– Не уверен, что видел его там, – пожал плечами Клаг. – Но, кажется, говорил вам об этом, да.

– А помните, как говорили мне, что не поднимались в номер Римуса?

Здесь вмешался Элстон и заявил протест, поскольку обвинение устроило перекрестный допрос собственного свидетеля.

– Нас застали врасплох, – признал Сиббальд.

– Хорошо, – согласился судья Шук. – Можете следовать вашей линии.

Сиббальд предпринял новую попытку, спросив, как долго Клаг оставался в номере у Римуса в тот вечер.

– Не больше десяти минут. И я никого там не видел, кроме мистера Римуса.

Сиббальд с трудом сдерживал злость. Обвинение утверждало, что убийство было спланировано в этом номере в это самое время в присутствии четырех человек: Римуса, Коннерса, Бланш Уотсон и самого Клага.

– А вы помните, мистер Клаг, что в кабинете прокурора вы сказали, что в номере находилось несколько человек?

– Я не говорил ничего такого.

Сиббальд вздохнул:

– С кем вы обсуждали это дело после того, как разговаривали со мной?

– Ни с кем не обсуждал.

Следующий вопрос Сиббальд уже прокричал:

– Правильно я понимаю, мистер Клаг, что у вас в голове зияет провал относительно всего, что происходило в тот вечер до семи часов?

– Мы протестуем против подобной формулировки вопроса, ваша честь, – возмутился Римус.

Сиббальд не мог себя заставить смотреть на Римуса.

– Я признаю, ваша честь, что от этого свидетеля мы не получили ничего, кроме предположений и допущений.

– Мы протестуем против данного заявления, – подхватил Элстон. – Это в корне неверно.

– И мы просим, ваша честь, – добавил Римус, – чтобы данное заявление вычеркнули из протокола.

Допрос Клага длился еще пять часов, иссякнув лишь на следующий день. Тот продолжал стоять на своем – мол, все позабыл. Когда Сиббальд вслух зачитывал выдержки из показаний Клага Большому жюри, Клаг озадаченно мотал головой и утверждал, что не помнит, чтобы говорил что-то подобное. Он не вспомнил, что рассказывал обвинению о каких-то беседах, которые вел с Римусом. Настаивал, что не смотрел в зеркало заднего вида, как Римус стрелял в Имоджен. И вообще, насколько ему известно, в тот день в машине вообще не было револьвера.

Затем Сиббальд сосредоточился на поведении Клага после выстрела.

– Перед тем как вы поехали в автомобиле на Прайс-Хилл и перед тем как заглянуть к Джорджу Коннерсу, куда вы направились?

– Я поехал к Бланш Уотсон.

Ответ поразил Сиббальда – ни на одном из предыдущих допросов Клаг в этом не сознавался, – и он поспешно задал следующий вопрос, не снижая оборотов:

– Кто поехал вместе с вами?

Элстон поднял руку:

– Мы протестуем, ваша честь, если только обвинитель не намерен доказать, что Джордж Римус поехал вместе с ним.

– Ваша честь, – оправдался Сиббальд, – мы подходим вплотную к факту сокрытия связи всех остальных участников с данным делом.

– Могу я ответить, с позволения суда? – спросил Римус.

– Да, хочу услышать это от вас, – позволил судья Шук.

– Конкретное обвинение, которое здесь вменяется ответчику, это умышленное, злонамеренное и жестокое убийство пострадавшей, – начал Римус. Ничто в голосе не намекало на то, что говорит он о себе. – И это единственное предположение, которое должно быть доказано перед судом и присяжными. В обвинительном заключении не говорится о группе людей, вступивших в сговор с целью совершения данного действия. Единственное конкретное обвинение, предъявленное прокуратурой, насколько я помню, гласит, что 6 октября 1927 года Джордж Римус умышленно, злонамеренно и жестоко убил пострадавшую.

Голос Римуса окреп, и следующие слова прозвучали колокольным звоном, чистым и оглушительным.

– Неужели Джордж Римус, подсудимый, обвиняемый в убийстве, несет ответственность за действия свидетелей, присутствующих в этом зале заседаний, действия, произведенные после совершенного преступления, вменяемого ему? Ни разу в жизни, с позволения суда, я не слышал более абсурдного судебного преследования, чем учиненное этим обвинителем. Я почтительно указываю, что данные свидетельства целиком и полностью несущественны, неправомочны и не имеют никакого отношения к тем поступкам подсудимого, которые вменяются ему в вину.

Судья Шук принял неожиданное постановление: в ходе процесса обвинение должно продемонстрировать не только умысел совершения убийства, но и сокрытие любых фактов, имеющих отношение к преступлению. Еще один удар по обвинителям. До сих пор их доказательства не смогли продемонстрировать ни того ни другого.

Римус восстал и возгласил:

– Благодарю вас, ваша честь.

Судья велел сесть на место. Римус подчинился, нервно смеясь.

* * *

В тот вечер гостей у Римуса не случилось, но он выступил с заявлением ко Дню благодарения: “Благодарю! Да, миллион раз благодарю за мир в душе и разуме, за то, чего никакой вердикт не может меня лишить и что ныне, в день благодарности, является моим утешением”.

Алиенист № 3

Доктор Чарльз Э. Кили, консультант-психиатр в шести больницах Большого Цинциннати, наблюдал Римуса в суде и тюрьме в общей сложности в течение тридцати шести дней. В ходе первого осмотра Римус признался, что “убил бы Доджа, если бы получил возможность”. По мнению Кили, он демонстрировал стойкие криминальные наклонности и преступные намерения. А именно: заявления Римуса, что, будучи адвокатом, он никогда не стал бы представлять обвинение и