Руки на лице. Кто-то вынимает изо рта пропитанный рвотой кляп. Джулиет была не в силах говорить – только дышала, дышала и никак не могла надышаться.

Рядом послышался голос:

– Пять-тринадцать, это девять-ноль-два. Нашли девушку. Жива!

Джулиет лежала на больничной кровати. Руки и ноги казались непомерно тяжелыми, перед глазами все плыло. Трудно было сосредоточиться. После пребывания взаперти в кромешной тьме от яркого света и красочного мира вокруг кружилась голова. Джулиет закрывала глаза, чтобы отдохнуть – но долго отдыхать не удавалось: страх, что все исчезнет, что, открыв глаза, она снова окажется в ящике под землей, не давал уснуть.

Полицейские сказали, что в могиле она провела от восьми до четырнадцати часов. Неправда, ответила Джулиет. Она лежала там целую вечность! Неправда, неправда, повторяла она, схватив полицейскую за запястье, чтобы та ее услышала и поверила. Тогда ей что-то вкололи, и на время Джулиет охватило блаженное равнодушие ко всему. Она плыла в полудреме, словно в теплой воде, – и очнулась только, когда медсестра выключила свет. Тогда Джулиет начала кричать. Когда поняли, что успокоить ее не удастся, свет вновь включили.

Мама просидела с ней пару часов и обещала завтра привезти Томми. Джулиет была рада, когда она ушла. Мама всегда очень много говорит, когда волнуется; слишком утомительно.

Теперь кто-то снова вошел к ней в палату. Та женщина-детектив, и с ней двое незнакомцев. Они представились: агент Грей и Зои Бентли. Кто такая эта Зои, тоже агент ФБР или полицейская, Джулиет не поняла.

– Джулиет, – начала Зои. – Мы надеялись, что ты постараешься что-нибудь вспомнить. Это очень поможет нам поймать преступника.

Вспомнить… Меньше всего ей сейчас хотелось вспоминать!

– Я уже говорила детективу… ничего не помню. Только как ехала домой, а потом… – Она слабо покачала головой.

– Он дал тебе психотропное средство, – объяснил агент Грей. – Рогипнол. Его побочный эффект – амнезия на последние события.

Джулиет заморгала.

– Рогипнол? Это же… наркотик для изнасилования, правильно? Он…

– Изнасилования не было, – быстро ответила Зои.

Откуда она знает? Может, Джулиет осматривали, пока она спала? При мысли, что этот человек ее трогал, по коже у Джулиет побежали мурашки, и глаза затуманились слезами.

– Я ничего не помню. Не знаю, что вам рассказать. – Говорить было тяжело. Язык словно распух и едва шевелился во рту.

– Даже самая крохотная деталь может очень нам помочь, – сказала Зои. – Значит, как ехала домой, ты помнишь?

Тиффани на переднем сиденье, Луис за рулем. Одной рукой крутит руль, другой лезет своей подружке под юбку.

– Помню.

– Вот ты приехала домой. Что дальше?

– Я… пошла к двери.

– Помнишь, как отпирала дверь?

Джулиет сжала кулак.

– Нет… кажется, нет. Зато помню ее уже открытой. Я стою на пороге и машу рукой Тиффани.

– А дальше?

– Дальше я пошла на кухню.

– Зачем?

– Наверное, пить хотела… – Нет. Она много выпила в ресторане. И теперь хотела не пить, а писать. – Не помню. Может быть, я пошла в туалет.

– Нет, на кухню, – настойчиво ответила Зои. – Зачем?

– Я… не помню. – У нее задрожали губы, и слезы покатились по щекам.

– Зои, – мягко сказал агент Грей, – она действительно не помнит. Рогипнол…

– Не думай глазами, – произнесла Зои, склоняясь над ней, пристально глядя в глаза. Джулиет хотелось убежать от этого взгляда. – Думай всеми своими чувствами. Что ты слышала? Чем пахло? Что ты ощущала?

– Не знаю. – Голос ее дрогнул и сломался. – Ничего!

– Когда к твоему дому приехала полиция, входная дверь была открыта. Ты ее не закрыла?

– Закрыла… наверное.

– Помнишь, как закрывала дверь?

– Я…

– Зои, – твердо начала детектив Лайонс, – Джулиет многое пришлось вынести, и…

– У тебя синяк на плече, – сказала Зои. – Кто-то тебя схватил.

Все люди, которых видела Джулиет после своего спасения, были к ней добры и полны сочувствия. Кроме этой женщины. Она разговаривает так, словно на нее сердится.

– Пот! – выпалила вдруг Джулиет. – Помню запах пота. Чужого пота.

Зои откинулась назад.

– И нож у горла. Наверное, это был нож. Он… это он заставил меня пойти на кухню.

– Ты видела его лицо?

– Нет. Он стоял у меня за спиной.

– Когда вы вошли на кухню, прямо перед тобой было окно. Свет был включен, на улице темно. Ты могла увидеть его отражение в стекле. Помнишь?

Джулиет пыталась припомнить, однако воспоминания ускользали и таяли, словно туман.

– Нет. Помню только нож. И голос. Он говорил так, словно издевался надо мною. Не знаю, как объяснить. Как будто… – Она запнулась в поисках подходящего слова.

– Как будто очень доволен собой? – подсказала Зои.

– Да, – выдохнула Джулиет. – Как будто доволен собой.

Уголки губ Бентли дернулись в легкой улыбке.

– Спасибо, – сказала она и сжала руку Джулиет.

Та выдернула руку. Эта женщина, заставившая ее вглядываться в собственный кошмар, была ей ненавистна. Джулиет ничего не сказала, лишь бросила на нее свирепый взгляд. Но Зои, кажется, и не заметила этого. Вряд ли ее интересовали чувства Джулиет.

В половине девятого Зои вдруг сообразила, что с самого завтрака у нее ни крошки не было во рту. Хотя нет, не совсем. Когда все в участке праздновали спасение Джулиет, Лайонс принесла пончики, и Зои тоже взяла один. А на обратной дороге из больницы купила в автомате батончик «Сникерса».

Теперь она сидела в номере мотеля, разложив перед собой фотографии с мест преступлений, с блокнотом в руке, и торопливо записывала все идеи, что приходили ей в голову.

И тут у нее громко заурчало в желудке.

Зои вздохнула и отложила блокнот. Взяв телефон, открыла «последние контакты», нашла номер Джозефа, хотела уже его набрать, но призадумалась.

Джозеф – отличный парень, с ним весело и легко. И провести с ним еще одну ночь… м-м… приятная перспектива. Но что дальше? Все равно это никуда не ведет.

В ту ночь ей требовалось отвлечься. Измученная мыслями об Андреа, она готова была хвататься за что угодно – лишь бы хоть ненадолго забыть о том, что Род Гловер преследует ее сестру. А от Тейтума толку не было – он на нее злился… кстати, она так толком и не поняла, за что. Оставался Джозеф.