Чертанов в ожидании посмотрел на Ларису, которая мгновенно отреагировала:

— Следующий вопрос.

— Виталий Лыков, журнал «Законность», — поднялся со своего места невысокий плотный мужчина с глубокими залысинами. — Скажите, пожалуйста, сколько жертв на счету у маньяка и правда ли, что он действует не один? Может быть, в Подмосковье их несколько?

Губы Чертанова невольно дрогнули. Вопрос был неприятный, но требовалось отвечать и на него. На Чертанова, подобно нацеленным объективам, были направлены сосредоточенные взгляды собравшихся.

— Хочу сразу сказать, что поимка маньяка всегда очень непростое дело в силу того, что серийный убийца, как правило, действует очень нестандартно и непредсказуемо. Но мы уже подметили его почерк, некоторую закономерность во всех совершившихся преступлениях. — Чертанов отыскал взглядом мужчину, который задал вопрос. Тот на него не смотрел, а что-то энергично записывал в своем блокноте. — Все убийства женщин журналисты почему-то приписывают одному маньяку. Смею вас заверить, что половина из этих убийств имеет бытовой характер и к маньяку не имеет никакого отношения. Так что причины для паники не существует. Судя по тому, что мы знаем о маньяке, и если исходить из его психологического портрета, то это мужчина, которому около сорока лет. Действует он… в одиночку. Его поведение мы тщательнейшим образом анализируем и принимаем меры. Мне бы не хотелось раскрывать вам тайны следствия. Впрочем, я не исключаю того, что маньяков может быть и двое.

На подобные вопросы не следовало отвечать с исчерпывающей откровенностью. Нельзя рассказать всего, что содержится в папках с уголовными делами. Иначе милиция будет тратить все свое время на то, чтобы успокоить население, вместо того чтобы ловить преступников. А в это время серийный убийца будет спокойно убивать, как волк, забравшийся в овчарню, — жестоко и наверняка.

Поднялся Мучаев. Слегка прокашлялся, пробуя силу своего голоса, после чего уверенно заговорил:

— Максим Мучаев, журнал «Криминал»… Вы тут упомянули, что каждый серийный убийца обладает своим почерком. Разумеется, что свой почерк присущ и маньяку, промышлявшему у Дмитровского шоссе. Вы не могли бы сказать, в общим словах, разумеется, что он собой представляет? Спасибо!

Чертанов откашлялся.

— Могу напомнить… Хотя об этом мы уже сообщали прессе. Преступник, в силу каких-то своих соображений, использует черные женские платья, в которые одевает свои жертвы. Для чего он это делает — я не знаю. И вряд ли на этот вопрос способен ответить кто-нибудь еще. — Сделав небольшую паузу, он добавил: — Разумеется, объяснить это может только сам преступник. Еще одна характерная деталь: сначала он душит свои жертвы, а только после этого проводит соответствующий ритуал… Могу добавить, что преступления маньяк совершает именно из-за этих ужасных церемоний. Без них убийство для него теряет всякий смысл.

В конце зала поднялся человек с коротенькой бородой, длинные волосы касались плеч. Чертанову показалось, что он где-то его видел.

— Вы хотите что-то спросить? — живо откликнулась Лариса. — Задавайте, пожалуйста, ваш вопрос, подойдите поближе к микрофону.

— Ничего, я попробую отсюда, — громко отозвался мужчина. — Газета «Правопорядок», Ефим Захаров… Не могли бы вы поконкретнее рассказать, что это за ритуалы? А то получилось как-то очень поверхностно.

Чертанов понимающе кивнул, вопрос был задан по сути.

— Скажем, так, каждый серийный убийца запрограммирован. Желает он этого или нет, но он действует как зомби, с соблюдением жестких схем и заданных ритуалов, которые определены его личной психикой. То же самое и с этим маньяком. Подробности я опущу.

— Неужели маньяки не способны изменить свой почерк? — настаивал журналист.

Вопрос опять был задан по существу. Дотошный попался журналист.

— Если он попытается делать что-то иное, то его психика просто отторгнет новые действия и заставит его поступать так, как он привык. — Чертанов немного подумал, после чего продолжил: — Впрочем, возможно, у него даже это и получится, но для этого ему придется как бы переродиться, а на это потребуется очень много внутренней энергии… Иначе ему просто не выдержать своей новой линии поведения. Такое возможно только на очень короткий срок.

— Почему же на очень короткий?

— Потому что такой путь приведет его к саморазрушению.

— И все-таки, какие это ритуалы? Может, он забирал у жертв что-нибудь на память?

— Совершенно верно, — не без колебаний согласился Чертанов, — он отрезал у жертв пальцы.

— А может, он вырезал на теле жертв еще что-нибудь?

Чертанов нахмурился, настойчивость Захарова начинала его раздражать. Наверное, так и должны действовать журналисты. Хватку им полагается иметь бульдожью, а иначе из собеседника ничего не вытянешь.

— Вероятно, — сдержанно согласился Чертанов.

Не рассказывать же с трибуны о том, что является закрытой оперативной информацией!

— Я слышал, что это были некие магические знаки… А последний из них очень напоминал по форме дракона, — уверенно сказал журналист. — Вы можете подтвердить это?

Чертанов внутренне сжался. Эта информация была закрытой. О знаках знало только два-три человека. Но в своих людях Михаил был совершенно уверен. Лариса с интересом смотрела на Чертанова, напряженно примолк и зал.

Мужчина, задававший вопросы, не дожидаясь ответа, вдруг направился к выходу.

— Задержите этого человека! — неожиданно выкрикнул Михаил.

Лицо Ларисы в недоумении вытянулось. Тотчас совладев с собой, она смущенно улыбнулась и, видно стараясь снять неловкость, громко спросила:

— У кого еще есть вопросы?

Захаров уже был у дверей, через несколько секунд он покинет зал.

— Задержите этого человека! — вскочил Чертанов, взмахнув рукой. — Он преступник!

По залу эхом прокатилось удивление. Кто-то повернулся, разглядывая спину удаляющегося мужчины, кто-то с интересом наблюдал за возбужденным Чертановым. Такое представление на пресс-конференции встретишь не каждый день. Оператор бесстрастно снимал происходящее, видно, для истории. Он даже подошел поближе, чтобы запечатлеть Чертанова крупным планом. Затем, следуя строгим законам драматургии, направил объектив в спину удалявшемуся журналисту.

Чертанов спрыгнул со сцены и, не обращая внимания на людей, стоявших на его пути, рванулся к распахнутой двери.

— Задержите его! Он — маньяк! — кричал Чертанов.

Несколько человек озадаченно поднялись со своих мест и нерешительно направились к выходу, но, заметив, что журналист уже захлопнул за собой дверь, поостыли. Постояв несколько секунд в нерешительности, они вновь устроились на своих местах, ожидая продолжения пресс-конференции.

Пробиваясь через проход, Чертанов расталкивал стоявших на его пути людей, опрокидывались стулья, раздавались недовольные голоса. Как же он не разглядел его сразу! Дверь с шумом захлопнулась. «Нужно было бы, не привлекая внимания, подойти к маньяку поближе. Тогда бы он никуда не делся!»