Женщина бережно поправила девочке прядь волос, заправляя ее за ушко. А дальше комната наполнилась криками. На кухне все также звенела посуда, пока тетя Эмма разбиралась со своей сестрой. Элеонора зажала уши ладошками и зажмурилась. Ей не нравилось, когда мама и тетя ругались, но и убежать ей было не куда.

* * *

Эта крохотная деталь запечатлелась в памяти, но вспоминала она о ней лишь в те моменты, когда кто-то прикасался к ней. Элеонора боялась перебить это прикосновение чужими. Словно событие заменится на другое, и тогда она забудет ту малую заботу мамы. Но, запомнив легкое прикосновение, Нора совершенно не обратила внимание, что в тот день ее спасла не мама, а тетя Эмма.

С наступлением выходных Элеонора полноценно выдохнула. Именно в эти два дня она могла выспаться и отдохнуть, несмотря на то что ложилась ближе к утру. Вот и сегодня Элеонора мирно сопела в кровати. Ей снова снилась мама. Она была на кухне, в старой квартире, и мыла чашки. Нора пыталась приблизиться, но каждый шаг давался с трудом. Словно в замедленной съемке, шаг за шагом она приближалась к ней, но мама все отдалялась и отдалялась.

Элеонора пыталась кричать, но звук застревал в горле. Отчаявшись, она протянула руку в попытках прикоснуться. И мама, словно почувствовала ее тягу, обернулась. Та же прическа, тот же халат, но лицо было замылено.

–Не время,– услышала девушка и проснулась.

На часах два часа дня. Голова раскалывалась, а в горле пересохло. На кухне гремела посуда – у тети Эммы выходной. Нора не спешила вставать. Приоткрыв один глаз, она достала телефон из-под матраса и открыла социальные сети. В Facebook прилетела заявка в друзья от пользователя Одилия и Орест. Элеонора удивилась креативности, но добавила.

Любопытство взяло верх, и она зашла на аккаунт. Ни одного поста, ни единой записи, лишь одна фотография, на которой Одилия крепко обнимает брата. На ее лице красуется счастливая улыбка, в отличие от Ореста – на его лице испуг и отчаяние.

В груди защемило. Элеонора приблизила фото, пытаясь впитать в себя выражение его лица. На картинке они были без линз. Карие глаза. И что-то в нем напоминало ей о матери. Тот же печальный взгляд, то же отчаяние и страх. От переполняемых эмоций Нора готова была разреветься, но вовремя свернула страницу.

Девушка начала злиться. Злиться на саму себя. Она никогда не испытывала ни к кому сострадание.

Что-то в этом парне напоминало ей о матери. Эта отстраненность и пустой взгляд – именно так она выглядела перед смертью. Именно так она смотрела на нее.

Я не выдерживаю этого взгляда даже сквозь экран. Меня бьет мелкая дрожь, а по спине пробегает холодок. Я отчетливо помню, как она смотрела сквозь меня. Как отмахивалась, упираясь в стену. Я пропитывалась ее болью и страдала вместе с ней, в своем углу. Мне так хотелось обнять ее, прижимаясь всем телом, но, как бы тяжело это не было бы признать, в тот момен, я ей была не нужна. Она умоляла ее забрать. Умоляла этот кошмар закончиться. И он закончился, но следом начался мой.

Чем старше я становилась, тем больше анализировала ее мечту. Почему она захотела уйти? Почему так не мила была ей жизнь? И каждый раз на ум приходит лишь один ответ – тетя Эмма. Именно она отравляла наше существование своими бесконечными придирками. Именно она днями и ночами отчитывала маму, заставляя чувствовать ее виноватой во всем. Именно она подливала бензин в этот костер. И когда мы вспыхнули, она оставила ее сгорать, но не заметила, как погорели мы все.

Эмма коварная и хитрая. Она смогла убедить акушерок указать ее, как мою мать. Я не знаю, какие доводы Эмма использовала и заплатила ли она им, но те охотно пошли на преступление. Интересно, как мама отреагировала на эту выходку? И как смогла ее простить? Я никогда не смогу задать этот вопрос. Никогда не узнаю этих ответов. В моей реальности есть лишь тетя Эмма и ее гребанная забота.

Вспоминаю сон и жалею, что так рано проснулась. Мама снится не так часто, как хотелось бы, но каждый сон с ней наполнен теплом и одновременно холодом. Я радуюсь, когда вижу ее лицо, но расстраиваюсь, что не могу к ней прикоснуться. Так хочется прильнуть к ней и не выпускать. Крепко-крепко обнять, и уловить ее запах. Я так старательно меняла воспоминания, что для меня мама пахнет не алкоголем и сигаретами, а мятой и корицей. Так проще и легче.

Живот урчит, но я не хочу идти на кухню. Эмма опять состряпала дрянную пищу, от которой меня воротит. Ее умение сглаживать углы и создавать идеальную картинку выводит меня из себя. Я хочу стукнуть по столу, швырнуть тарелку в стену и высказать ей все, что думаю. Вылить все, что копилось во мне годами. Скинуть груз с моих плеч на нее. Пускай хоть на секунду она прочувствует все, что чувствую я каждый гребанный день.

Бессонница – это ее вина. От начала и до сегодняшнего дня это ее вина. Она не заметила, как все началось и игнорирует этот факт. Но я помню. Все помню. Помню, как не смогла сомкнуть глаза после смерти мамы. Всю ночь я проплакала в кровати, прижимая одеяло к своему лицу. Будучи ребенком, я воспринимала все не так явно, как воспринимаю сейчас. Тогда я знала, что мама ушла навсегда. И как бы Эмма ни утверждала, что теперь все будет хорошо, я не поверила ни единому слову.

И опять эти вспоминания. Я живу ими. Дышу ими. И только за счет них существую по сей день. Но лишь одно из них не дает мне покоя. Тот самый день, когда кошмар стал явью. Когда ее крик не позволил мне уснуть. Помню выбралась из-под теплого одеяла и тихонечко прокралась к кухне. Мать рыдала на коленях, прижимая руки к груди. Эмма сидела напротив, потирая пальцами виски. Я видела, что ей надоел этот крик и рыдания. Видела, как она хотела встать и уйти. Я же, наоборот, хотела подбежать и обнять, но страх парализовал.

Мама продолжала рыдать, судорожно прикладывая к губам стакан с алкоголем. Ее руки тряслись, голова покачивалась из стороны в сторону. Она блевала на пол и едва не падала в свою же лужу. Эмма ей не помогла встать, не вытерла пол и лицо. Ее равнодушное, но в то же время напряженное лицо выводило меня из себя. В этой битве она предала свою сестру. Оставила одну на поле боя, но не ушла, а продолжила наблюдать.

Медленно восстанавливаю события, приближаясь к самому кошмарному. Мама больше не кричала. Она покачивалась взад-вперед и выла, прерываясь лишь на молитвы. А Эмма… Эмма резко встала со стула и отшвырнула маму. Та ударилась о стену и рухнула на пол. Эмма перешагнула через нее и хотела пойти дальше, но мама начала захлебываться. В тот момент я не выдержала и хотела ринуться к ней, но Эмма заметила меня. А дальше воспоминания покрыты плотным туманом.

Если бы я тогда смогла ее перевернуть. Смогла бы успокоить и обнять, все бы было иначе. Но между мной и мамой была она, и я ничего не смогла сделать.

Элеонора судорожно вздохнула. От воспоминаний и мыслей закружилась голова. Ей больше не хотелось лежать в кровати, но и Эмму она видеть не хотела. Из двух зол, она выбрала большее: скинула одеяло и поплелась в ванную.