Инико погладил ее по волосам.

– С этого момента, – пробормотал он, – всякий раз, когда я буду слышать о твоей стране, мои чувства будут иными. Я буду думать о тебе, Кларенс.

Кларенс зажмурилась, чтобы скрыть слезы.

– То же самое случится и со мной, когда услышу разговоры об Африке. А у нас дома такие часто заводят. Похоже, у меня нет ни малейшего шанса забыть тебя.

Они вернулись к машине, забрали сумки и пешком направились в деревню. Там было около тридцати домов. Бамбуковые хижины, крытые пальмовыми листьями, стояли на сваях, чтобы не подтапливало во время ливней. С кольев свисали черепа обезьян и антилоп – амулеты от злых духов. У Кларенс было такое чувство, что она провалилась в прошлое. Здесь ничто не напоминало северную часть страны и тем более столицу.

В конце улицы Кларенс увидела высокую, почти в человеческий рост, изгородь из веток, обмазанных глиной; амулетов на кольях было еще больше, к черепам добавилась высушенная змеиная кожа. За изгородью сидели люди, человек пять-семь; в центре было кострище, но костер не горел.

– Что это? – спросила Кларенс.

– Общинный дом. Очень важное место. Здесь проводят собрания, рассказывают истории, обсуждают бытовые проблемы и разрешают споры. Все, что я знаю о своем народе, я услышал именно здесь. Кстати, теперь ты тоже станешь частью истории во всех деревнях, что мы проезжали.

– Серьезно? Потому что я белая?

– Ну нет. Белые для нас не настолько в диковинку, как ты, наверное, думаешь. Тебя запомнят как «девушку Инико». Тут уж я ничего не могу поделать!

Попросив Кларенс подождать, он направился к деревенским, поздоровался, поговорил недолго, и одна из женщин указала на хижину.

– Идем, Кларенс, – позвал Инико, – бросим вещи в местном отеле.

В хижине почти отсутствовала мебель, но более романтичную обстановку трудно было представить. Возле обложенного камнями очага лежали дрова, широкий бамбуковый топчан заменял кровать, на маленьком столике кто-то оставил миску с сочными фруктами.

– Спать будем здесь, – сказал Инико, опуская сумки на пол. – Но сейчас как раз время ужина, и нас пригласил вождь.

Кларенс стало не по себе. Будет ли у нее шанс узнать что-нибудь об отце? Сгорая от нетерпения, она последовала за Инико в общинный дом, где народу заметно прибавилось.

Вождя звали Димас. Он был низенький и крепкий, с курчавыми седыми волосами. По тому, с каким радушием он приветствовал Инико (впрочем, как и другие жители), стало понятно, что парня здесь любят.

Все уселись на землю в большой круг; гостям достались почетные места рядом с вождем. На спутницу Инико поглядывали с любопытством, а маленькие дети даже подходили потрогать: было очевидно, что Кларенс была «гвоздем программы».

Женщины стали разносить еду: рыба, жареные бананы, плоды хлебного дерева и юкки. Из напитков – что-то вроде пальмовой водки, но пили немного. Со всех сторон звучали вопросы об Испании. Когда Кларенс рассказывала о снеге и морозных днях, звучали взрывы смеха – никто не мог понять, что это такое.

Кларенс спросила о водке:

– Как вы это делаете?

Ответить вызвался мужчина по имени Габриель, такой худой, что можно было ребра пересчитать.

– Мы взбираемся на пальму с помощью лиан или тонких канатов. Обрезаем мужские цветки. – Он провел ладонью горизонтально, – собираем сок в выдолбленную тыкву или другую емкость. Затем оставляем сок на несколько дней бродить. – Он раскинул руки ладонями вниз, – очень, очень медленно напиток набирает силу. Это наш традиционный рецепт.

Все наелись, женщины собрали и унесли миски, вождь посерьезнел и принялся излагать историю своего народа (говорил он по-испански, и говорил хорошо). Кларенс подумала, что жители наверняка слышали это сотни раз, но никто не выразил и тени недовольства. Она услышала, как буби прибыли на остров много столетий назад, о войнах между племенами за лучшие участки земли – тут вождь упомянул об удачном расположении Уреки: доберется сюда не каждый, – о прибытии первых колонистов, конфликтах с ними и жизни под испанским владычеством.

– Мёламбо, Лёриите, – патетичным тоном перечислял Димас имена вождей, – Лёпоа, Мёадиабита, Сёпаоко, Мёоката, Лёбари, Ориитие…

Мыслями Кларенс перенеслась в прошлое, во времена расцвета рабовладения и последующие, когда рабство в странах Старого Света формально отменили, но на деле оно продолжалось.

– Я лично знал Франсиско Малабо Беёса. Он был нашим духовным отцом. Он родился в тысяча восемьсот девяносто шестом и умер всего пару лет назад, когда ему стукнуло сто пять лет, – сказал Димас.

– Невероятно! – воскликнула Кларенс. – Люди столько не живут!

– Слушай дальше, – взял ее за руку Инико. – Сейчас самое интересное: история деяний Есааси Евеера.

По рассказу Димаса, Есааси Евеера был сильным, храбрым и целеустремленным юношей, ненавидевшим колонистов. Он боролся с чужаками за земли своего племени, и не щадил буби, вступавших в союз с белыми. В конце концов его и людей из его окружения схватили и отправили в тюрьму вместе с женами. Женщин насиловала тюремная охрана прямо на глазах мужчин племени, и те, продолжая бороться, объявили голодовку. Но разве кого-то волновала голодовка черных?

Когда Димас подошел к концу истории – как закончил свою жизнь Есааси Евеера, стояла полная тишина. По версии колонистов, его обратили в христианство, он умер своей смертью и был похоронен под именем Пабло Сас-Эбуера. Но буби считают по-другому. Колонисты его убили, а прах Есааси Евеера покоится на вершине горы Мока, в сидячем положении, согласно погребальным традициям его народа.

Димас закончил сагу и принялся рассказывать про свою собственную жизнь. В какой-то момент Инико шепнул:

– Сейчас он расскажет, как хорошо ему жилось при испанцах.

И правда, вождь с ностальгией вспоминал о юности в Санта-Исабель, как он жил в собственном городском доме вместе с женой и детьми. Будучи бата (или бригадиром), он неплохо зарабатывал на плантации «Констансия» и даже смог купить себе машину, а его детям повезло, что они посещали школу. Краем глаза Кларенс заметила, что Инико сидит, уставившись в одну точку, и стискивает руки.

– А эта плантация… «Констансия»… была далеко от Сампаки? – спросила Кларенс, когда Димас сделала паузу, чтобы промочить горло.

– Очень близко! Я там бывал нечасто, но знал многих людей оттуда. Там был врач по имени Мануэль, – Димас прикрыл глаза. – Прекрасный человек. Однажды он мне очень помог. Позже я возвратил ему долг. Интересно, что с ним сейчас…

У Кларенс сердце пропустило удар. Врач по имени Мануэль… Даты вполне совпадали, если она верно вычислила возраст Димаса. И что же это была за услуга? Денежные вливания в деревню? Вот в эту деревню, в Уреку? Да нет… Что-то не сходилось…

– А вы помните жену Мануэля, Хулию?