– Да ладно! За семь! – волновались розмыслы. – Так что, и еще могло дальше лететь?

– Ну а то! – кивнул солидно Оська. – Говорю же, прямо в землю его вбило. Ох, ведь и сила от такого боя! А лафеты к пушкам уже сладили. Там дядька Лука, говорят, расстарался. Они вроде как год все голову ломали с розмысловым начальством да со всякими поместными механиками. Ничего, теперь даже по полю, правда, конечно, по сухому можно их тихонько катить. А зимой – так и на санях, со своей особливой станиной.

– Эх, сюда бы такую огненную орудию, – размечтался помощник Григория Матвей. – Навести ее точнехонько на немца да как ударить! Он-то как раз за восемь сотен шагов от нас сейчас стоит. Там, куда даже стрелы от скорпиона не долетают. А тут бах! Не то что наш вон камнемет!

– Иди вон торсион лучше проверь! Бах! – желчно передразнил своего подчиненного Григорий. – Там вона Игнатка всю смазку с него сбил, пока рукой своей лапал! И когда еще нам такое орудие огненного боя сюды дадут?! Размечтались они! Этим вон, что сейчас есть, пока воюйте. Да и вообще, самострельщики, идите-ка уже вы к себе на стену и не мешайте нам здесь свое орудие обихаживать!

– Чего это он так распетушился? – удивленно спросил Митяя Оська. – С башни погнал, на Матвея вон накричал.

– Да чего, камнеметную машину свою он шибко любит, а ты все – пушка да пушка! – усмехнулся Митяй, спускаясь по винтовой лестницы. – А тут еще и помощник евойный свое же орудие перед нами принизил. Ну вот, видать, и не стерпел того Григорий. Да ладно, ничего, отойдет он скоро. Так-то ведь дядька не злопамятный.

– Опять у орудийщиков на башне ошивались? – здоровенный сотник Малюта из-под кустистых бровей строго оглядел всю пятерку стрелков. – Во вторую ночную сторожу вам сегодня стоять, парни. Митяй, на вашем участке звено пластунов будет пробовать со стен спуститься. Тут прямо, перед самым войском, враги наших пока что не ждут. Они на более спокойных участках все больше их караулят. Может, и проскочат здесь, бог даст. Подмогнете им тут тихонько, только так, чтобы внимание к себе не привлекать. Ходите по верху, как обычно, болванчиками. Перебрехивайтесь эдак между собой, ну все, как всегда здесь у вас. А пластуны в это время по перекинутым веревкам вниз спустятся. Ежели что там не заладится у разведки, так сигнал подадите сразу и прикроете их из самострелов, бьете-то вы метко, тут это надо признать. Ну а там и мы из башен подбежим, ударим из всего того, что только есть. Все ли понятно?

– Так точно, господин сотник! – рявкнули парни. – Есть прикрыть разведку во второй ночной смене!

– Ну-ну, – кивнул Малюта и пошел дальше по своим командирским делам.

С разведкой в крепости не заладилось. Осаждающие взяли Нарву в кольцо плотно. Вот уже три попытки выбраться наружу группам пластунов заканчивались тревогами, ночной перестрелкой и короткими ожесточенными схватками у стен. Русские потеряли в них семь бойцов. Счастье еще, что никого живым враги захватить не смогли. Ливы были хорошими воинами и, обозленные гибелью своих людей, караульную и засадную службу они несли исправно. Разведчикам не помогали ни дождливая погода, ни темные ветреные ночи, ни всякие ухищрения и отвлечение внимания караульных. И вот очередная попытка выбраться из крепости с южной стены. Командирам позарез нужен был язык, а через него и любые сведенья об осаждающих. Нужно было знать настрой врага. Есть ли у него съестные припасы, сколько их всего, и сколько фуража для коней? Какое разуменье у неприятельского командования на предстоящий штурм, и пришла ли к нему подмога?

Крепость держалась уверенно, но всегда хорошо, когда ты знаешь о противнике больше, чем он о тебе.

Десяток Бажена выскользнул из башни бесшумно. Только что не было никого на стене, кроме редких караульных, а вот уже девять теней растеклись поверх ее боевого хода.

– Тихо ли все? – Десятник, пригнувшись, чтобы не высовываться с парапета, присел на корточки возле Митяя.

– Тихо, – прошептал караульный. – Дождик только недавно перестал идти, ветерок чуть задул, но небо пока в тучах. Ливы изредка перекрикиваются за осадной стенкой. Факел вот только недавно скидывал, внизу никого не было.

– Ну, добро, – кивнул Бажен. – Ладно, пошли мы, а ты ходи пока тут как ни в чем не бывало.

– Хорошо. С богом, братцы, – шепнул Митяй, перекрестил рассредоточившихся у защитной стенки пластунов и пошел в сторону Марата.

Девять испачканных сажей толстых пеньковых канатов разом упали к подножию стены и по ним скользнули в ночь темные фигуры. Все вокруг пока было тихо. Митяя потряхивало от волнения, словно он сам был сейчас с ребятами там, с внешней стороны крепости. Он быстро поднял наверх все девять веревок и пошел по боевому ходу.

– Все девять спустились? – переспросил его Маратка в том месте, где они обычно встречались.

– Да, сам же знаешь, у Бажена двоих в прошлый раз посекли, Ильюшу насмерть, а Звяга в лекарской отлеживается, – вздохнул друг. – Ребята злые, хоть бы все в этот раз получилось. Ну ладно, потолкались, как обычно, а теперь пошли в разные стороны! – Парни развернулись и зашагали по своим участкам стены.

Вторая ночная смена подходила к концу. Еще немного, и на стену придут уже новые люди. «Спать не пойду! – решил для себя Митяй. – В башне с пластунским прикрытием до утра буду стоять. Все равно они к рассвету должны объявиться».

Вдруг внизу, в стороне осадного кольца, из выставленных бревенчатых щитов послышались резкие выкрики. – Тревога! – выкрикнул Маратка. Из двух крайних башен выскочило несколько десятков воинов с луками и с взведенными самострелами.

– Рязань! Рязань! – донёсся от подножия стены условный сигнал. – Быстрее канаты кидай, братцы!

Со стороны неприятеля послышались тревожные выкрики, а затем раздалось и чавканье множества ног по грязи.

– Гришка, светани из свово орудия за две сотни шагов! – выкрикнул Малюта. – Факела на самую большую дальность со стен метайте! Стрелки, к бою!

Митяй распалил свой факел и, размахнувшись что есть мочи, зашвырнул его в ночную темень. «Ну же, где вы?!» Он, оперев ложе самострела, прижал его приклад к плечу. Десятки факелов, скинутых со стен, осветили ее подступы. Взревела камнеметная машина, и в двух сотнях шагах сверкнула яркая огненная вспышка. Более сотни темных фигур неслись к крепости. Щелк! Болт вылетел к цели, а Митяй уже накручивал рычаг взвода реечника. Щелк! Лив, выронив свой лук, свалился в грязь.

– Тяни, сильнее тяни! – кричал вымазанный с ног до головы пластун, сам ухватившись за канат. Показалось тело, перевязанное сыромятными ремнями. Мелькнуло бледное лицо с торчащей во рту тряпкой. Пятерка воинов поднатужилась и перекинула добытого языка через парапет. А у Митяя раздался пятнадцатый щелчок натяжителя, и он опять выбрал свою цель. Трое пластунов внизу замешкались. Как видно, один из них был серьезно ранен и не мог уже забраться по канату самостоятельно. Товарищи обвязали его вокруг пояса и, крикнув наверх, сами бросились к свисающим концам веревок.

– Прикрывайте пластунов! Всем бить погоню! – отдал команду Малюта. – Григорий, свет на сто шагов! Факела подальше бросайте! Не давайте им прицельно наших расстреливать!