– За то, что они дружили с Колосовым и Маровецким. Малышева посчитала, что групповое изнасилование потянет на больший срок.

– Значит, она хотела отправить за решетку невиновных?

– Да. Прошло много лет, и она подставила их под пули своего сына.

– Но зачем же она это сделала?

– Что вы хотите от опустившейся алкоголички? – ответил вопросом полковник. – Вероятно, она еще накануне решила покончить с собой и утянуть за компанию тех, кого всю жизнь ненавидела.

– Но как мог нормальный человек поверить ее словам?

– Вы забываете, что Денис ее сын. И нервная система его расшатана от долгой жизни с пьющей матерью.

– Что же теперь будет?

– Вы имеете в виду Дениса Малышева?

Она печально кивнула.

– Четыре умышленных убийства тянут на пожизненный срок. Но решать будет суд.

– А что будет с ней?

Кочубеев догадался, о ком она говорит, и сухо ответил:

– Отключат от аппарата.

– Но как теперь жить родственникам тех, кого он убил?

– Жить им предстоит, вероятно, трудно, – проговорил полковник, – но ни вы, ни я не можем облегчить их ношу, поэтому не надо плакать.

– Я не плачу, – ответила Андриана Карлсоновна.

– Я вижу. – Полковник поднялся со своего места, подошел к ней вплотную и погладил по голове, как маленькую девочку.

Андриане очень хотелось уткнуться в живот полковника и разрыдаться в голос, но она взяла себя в руки и только пару раз тихо шмыгнула носом.

– Тут мне звонил ваш юный друг, – проговорил полковник небрежно.

– Какой еще друг? – не поняла она.

– Артур Соколов.

– Он мне не друг, – насупилась она.

– А кто? – спросил полковник. – Враг?

– Нет, конечно.

– Понятно, у вас получается прямо по Высоцкому – и не друг, и не враг… Короче, он ждет вас у входа. Так что выметайтесь!

– Как выметаться? – растерялась Андриана Карлсоновна.

– Очень просто! У меня еще дел невпроворот, а вам уже давно пора баиньки.

Андриана Карлсоновна как ужаленная вскочила со стула и бросилась к двери. Прежде чем открыть ее, она оглянулась и погрозила полковнику своим маленьким кулачком:

– Ну погодите!

– Я погожу, – улыбнулся он, и когда за ней уже захлопывалась дверь, он проговорил ей вдогонку: – Спокойной ночи, мисс Марпл!

– Никакая я не мисс Марпл, – не оглядываясь, рассерженно прошипела она. – Я фрекен Андриана Карлсоновна. И прошу запомнить это!

– Всенепременно запомню, – насмешливо пообещал полковник.

Пока Андриана торопилась к выходу, в ее голове маячила дилемма. Родители с детства внушали ей, что интеллигентные, воспитанные люди должны воздерживаться от грубой брани. А теперь и Дума запретила мат. Но вот гениальная актриса Фаина Георгиевна Раневская как-то обмолвилась: «Лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой воспитанной тварью». И она никак не могла решить, к чьим же словам ей прислушаться. Если честно, то на данный момент цензурных слов для полковника у нее не было. Она просто кипела от негодования и обиды.

Прямо на выходе Андриана угодила в чьи-то цепкие объятия и начала вслепую неистово отбиваться.

– Тихо, тихо, – прошептал ей неизвестный голосом Артура. – Сейчас я отвезу тебя домой.

– Я на мотоцикле! – отрезала она.

– Твой мотоцикл уже у меня в багажнике.

– Кто тебе разрешил? – начала было она.

Но он проговорил ласково:

– Никто, ведь я ни у кого не спрашивал. Поедем домой, моя славная воительница.

– Не поеду! – топнула она ногой.

– А как же Фрейя и Маруся?

Упоминание о кошках смягчило ее.

– И Петр Алексеевич с Николя, небось, заждались уже, – добавил он и получил в ответ сердитый взгляд. Но она все-таки позволила ему усадить себя в машину.

Дома Артур накормил кошек и Андриану рыбой горячего копчения, потом Фрейе с Марусей налил ряженки, а Андриану заставил съесть маленький кусочек хлеба, щедро намазанный медом, и запить все это горячим чаем. Потом он уложил ее в постель, растер ноги кремом с эфирным маслом чайного дерева, заставил надеть теплые носки, укрыл одеялом, поцеловал в лоб и, пожелав спокойной ночи, ушел спать на диван. Кошки тотчас забрались к нему.

Засыпая, Андриана удивлялась, как она позволила ему все это проделать с ней. К тому же абсолютно безнаказанно. Причиной, скорее всего, была ее эмоциональная усталость.

«И все-таки он неблагодарный боров», – засыпая, думала Андриана о полковнике Кочубееве. Ей даже в голову не пришло, что Артур мог позвонить полковнику и сказать:

– Все хорошо, Николай Егорович, Андриана Карлсоновна заснула.

– Бедняжка, – отозвался полковник и повесил трубку.

А Андриана тем временем во сне летала на своем Буцефале над горами, над морями, а потом они опустились на луг, заросший высокой травой и усыпанный ароматными цветами. Мотоцикл на ее глазах превратился в чудесного могучего коня и стал пастись на лугу. А она бегала по траве как семнадцатилетняя девчонка и рвала цветы. Потом села прямо на траву и сплела венок сначала Буцефалу, а потом себе. «Как хорошо», – подумала Андриана во сне и улыбнулась. И только одна крохотная слезинка скатилась из-под ресниц ее правого глаза и упала на подушку.

Когда Андриана проснулась на следующее утро, Артура в ее доме уже не было. Но, судя по довольным мордочкам Фрейи и Маруси, перед уходом он накормил кошек.

Андриана отправилась на кухню и нашла на столе еще теплые сырники, прикрытые чистой салфеткой. Она была тронула тем, что Артур позаботился и о ней, хотя ей и не хотелось признаваться в этом даже самой себе.

После завтрака Андриана собралась позвонить Ирине Бакулевой, сообщить, что убийца ее отца найден, и попросить ее приехать. Она уже подошла к Макару Пантелеймоновичу, который по привычке зажмурил глаза, сняла трубку, но передумала и осторожно опустила ее обратно на рычаг. Интуитивно она поняла, что нужно дать делу устояться, а заодно позволить успокоиться и своей душе.

Прошло два дня, в течение которых никто не звонил ни по телефону, ни в дверь. И Андриана наслаждалась создавшимся вакуумом, хотя он, конечно, был неполным. Кошки, растения и портреты двух великих людей не давали ей чувствовать себя одинокой. Она прибралась в доме, перестелила и перестирала белье, прогладила его горячим утюгом и любовно разместила на полочках в шкафу, переложив салфетками с розмарином. Это чуть ли не с детства был ее любимый аромат.

На третий день она все-таки позвонила Бакулевой и предложила приехать в агентство, то есть к ней домой. Ирина отозвалась какой-то не совсем понятной Андриане фразой, что-то типа того, что, да, мы, конечно, все приедем. Андриана ломала голову над тем, кого она имела в виду. Возможно, свою мать? И, может быть, Владимира Анисимова. Но решила не гадать попусту, а дождаться назначенного прихода дочери погибшего учителя.