закивал указывая направление, я же пытался расслабить болящее тело, чувствуя приближение скорых проблем.

К сожалению, очередное подобие шатра нам продемонстрировало живущихся в стенам полуголых человеческих женщин, группу гоблинов уже раскладывающих их посередине, с явным намерением начать оргию и мелкого гоблиненка лет пяти, прокричавшего.

- Атас, братва! - Я лишь указал моим когтям, на нашего проводника, и слаженный удар моих подчинённых, отправил побледневшего гоблина в мир иной. Женщины закричали в ужасе, а куча практически голых гоблинов, с вставшими членами похватали оружие и развернулись в нашу сторону. Весьма нервирующее зрелище.

К сожалению, очередное подобие шатра нам продемонстрировало живущихся в стенам полуголых человеческих женщин, группу гоблинов уже раскладывающих их посередине, с явным намерением начать оргию и мелкого гоблиненка лет пяти, прокричавшего.

- Атас, братва! - Я лишь указал моим когтям, на нашего проводника, и слаженный удар моих подчинённых, отправил побледневшего гоблина в мир иной. Женщины закричали в ужасе, а куча практически голых гоблинов, с вставшими членами похватали оружие и развернулись в нашу сторону. Весьма нервирующее зрелище. Нас нас четверо, их - семеро, считая мелкого. Мы лучше оснащены, готовы, но лучше подстраховаться и пустить в дело магию.

- Мелкого не убивать, остальных в расход. - Услышав мои слова мелкий поспешил к пологу шатра, в то время как остальные шестеро бросились на нас с копьями и стояками наперевес. Нахрен.

- Клей! Кровавые Тернии! - Чары поочередно сорвались с моих пальцев ненадолго временно выводя из строя одного гоблина-насильника, и практически убивая второго, но между тем боль стала практически невыносимой, дважды кольнуло сердце, казалось оно даже пропустило пару ударов и уже через мгновение моя левая рука повисла плетью. Я далеко не самый умный, но и не последний дурак. Сейчас мне было практически очевидно, сотвори я ещё одно - два заклинания, сдохну с гарантией. По факту уже должен был сдохнуть или потерять сознание ещё тогда, когда сжёг элиту этого племени, но разрушающиеся сердце Обара не давало мне упасть.

Я ощутил себя балластом. Мне оставалось лишь смотреть, как мои воины получают раны, но даже так мы побеждали. Доспехи стальные наконечники копий вязли в броне моих младших когтей, от чего раны не были глубокими. Прикрываясь доспехами мои когти слаженно выбивали незащищённых противников, в то время голые гоблины атаковали хоть и яростно, но вразнобой.

Неуклюже добрался до Гоблина, что завяз в клее. Один шаг и я вырываю его незащищённый кадык, после мне едва не прилетает копьём от другого обнаженного противника. Зря он отвлёкся. Хрупкое равновесие поединка рухнуло и уже спустя пару ударов сердца, мои пускай и раненные, но довольные воины прикончили остальных. Потерявшегося сознание, после Кровавых Терний добили от греха подальше, и только мы успели перевести дух, как в шатёр вошли мои главные Когти, ведя с собой перепуганного гоблиненка, не далеко убежал.

- Эй малой, если хочешь жить, показывай где другой "зверинец".

Мне хотелось блевать, но Родословная даже не думала отказываться от пищи в моём животе. Смешно, но у гоблина практически нереально вызвать рвотный рефлекс, если съеденное не представляет угрозы для жизни. Мне было тошно, но даже засунув пару пальцев в рот я не смог бы вызвать рвоту, а хотелось бы. Место, куда нас привёл мелкий, производило впечатление ещё на расстоянии, главным образом своим запахом, но стоило подойти ближе, как замутило даже видавшего виды меня.

Это племя тут совсем недолго, но место успело пропитаться таким зловонием, что от свалившейся на меня моральной боли и отчаяния, я едва не завыл... А ведь я уже видел мерзкие вещи. И самое мерзкое, тут тоже были женщины, вернее то, что от них осталось.

Много, заметно больше двух десятков. Но, даже не разглядывая их вблизи, я чувствую себя неуютно. Они гнили заживо. Я чувствовал давно знакомый запах гноя, видел крупные гнойные нарывы на их телах, у кого гной разъел глаз, от чего тот вытек, у кого-то не было носа, не из-за гноя, характерные шрамы прямо говорили о том, что он откушен. У некоторых женщин частично отсутствовали пальцы, у многих заметно не хватало зубов, иные и вовсе не могли двигаться и многочисленные пролежни были лишь тому подтверждением. От многочисленных совокуплений это впрочем никого не освобождало. Разве что потеря конечности из-за ампутации, но тут дело было в том, что если рану не заживить, женщина бы точно умерла. И как бы мне не было жутко, но следует признать, что у моей расы или даже вида, очень хорошее понимание медицины по средневековым меркам. Мне тяжело морально и физически.

- Эй мелкий, что это за гадюшник? - Мои Когти придерживали мелкого гоблиненка, так что сбежать у него не было и шанса.

- Ссстарший... Это грязный зверинец. - Пацан, нет даже мелкий гаденыш едва дышал от страха, мне даже стало его немного жалко. Совсем немного.

- Это я и сам вижу. Почему все в таком состоянии?

- Так, Сстарший, тут все много раз пользованные да и сстарые уже, вершки быстро дохнут... Отхожее место это... - Мальчик. Это говорил совсем мальчик, от чего становилось жутко.

- Понятно. В говнари его.

- Старший! Старший! Вы обещали не убивать меня! - Я гаденько улыбнулся, собираясь ответить.

- О, не беспокойся, ты не умрёшь. Просто на своей шкуре ощутишь, как быть отхожим местом.

- Старший!

- Уведите. - Я с некоторым наслаждением наблюдал за тем, как мелкого гоблина отводят в его новую, совсем не счастливую жизнь. Чувствую ли я сейчас муки совести за то что совершил? Абсолютно нет. Лицемерно ли то, что я сделал сейчас? Вполне. Если бы я не был сейчас смертельно уставший, если бы имел опыт работы с трудными детьми, если бы был лучшей версией самого себя... Много таких "если бы" могло бы смягчить моё решение. Но я не такой. Я человек, в теле монстра. И с каждым днём Человека во мне всё меньше. Каждый раз во мне что-то ломается, после чего творить зверства становится все проще... И чего скрывать, приятнее.

Моя жизнь регулярно подбрасывала мне выборы, и сейчас я возможно очутился перед самым сложным из них. Десятки человеческих женщин. Чьи-то матери и чьи-то дочери. Поруганные, замученные, увечные. Я почти физически ощущал их ужас и их боль. Всем сердцем желал им помочь,