начал подробно рассказывать свою историю жизни в этой пещере. Но я умалчивал о своих подлинных мотивах. Сострадание подменял необходимостью дисциплины, милосердие - рациональностью, а человеколюбие - заботой о скотине. Возможно я обманывал сам себя, но больше всего меня напрягал тот факт, что сейчас я не мог понять, что мне ближе ложь или то, что я считаю своей правдой?

- Вот же ржака! Этого самовлюблённого крысяка съел его же приплод. Давно я так не смеялся. - Наблюдая за режущим как конь Ыруком, я всерьез задумался по поводу его умственных способностей. Он же не дебил вроде. Хотя Ырук - гоблин. Это многое объясняет.

- Учитель, а у вас много детей? - Подобное я спросил не из праздного интереса. Учитывая похотливость и бессмертие, если Гоблины не становятся бесплодными, то мой учитель мог бы самостоятельно настрогать себе деток на крупное племя, и если хотя бы часть из них будет колдунами, велик риск, что найдутся те, кто захочет отомстить за братца.

- Сруль его знает. Кроме этого, как его там? Короч, кроме подгоревшего, у меня было ещё два или три колдуна. Больше детей не было. - Я знатно опешил от этой информации.

- С вашей силой крови, больше детей, даже простых не было?

- А ты про бесполезных? Их всегда до задницы, но кто ж отбросы считает? - Эти слова лишь убедили меня в том, что Ырук не только ужасный учитель. Нет, отец он и того хуже.

- Учитель, что мы всё о детях, да о детях. Давайте поговорим о том, что рядом с Горой творится, как там вонючий вершок, уже кормит червей?

- Ты про слугу гниющих шоль? Куда там. Эта тварина, оказалась сильнее, чем выглядела на первый взгляд. Горлок-Морлок разобрался с алтарями, остальное свалил на нас. Вон готовимся, а я заскочил ученика проведать. - Ырук улыбнулся, от чего мне показалось, что что-то тут не чисто.

- Учитель, и как вам мои успехи?

- Можно было бы и лучше, но в целом ты более-менее справляешься. - Ырука всё сильнее хотелось ударить.

- Так что насчёт нашего уговора? – Вопрос был более чем актуальным.

- Какого уговора? А ты про письмо. Так не волнуйся, если племя не угробишь, то тебя признают остальные. Репутация у тебя уже есть, так что поздравляю! Мой ученик, теперь ты полноценный колдун Горы! – Я заметно скривился.

- Учитель, как-то вы обещали, что от моих успехов выгоду получим мы оба. Так может мне положена какая-то награда? Я поднял загнивающее племя до чего-то нормального, обрёл новые заклинания, сбежал от опасного вершка, победил бешенного колдуна. Выжил, хотя мой противник был ощутимо сильнее, получил трофеи, некий авторитет и репутацию. Моё тело в ожогах, часть костей сломаны, но я не посрамил племя и вас, Учитель. Возможно за это полагается награда? – Ырук улыбнулся.

- Ухыр, ты похоже ещё не понял, но награда тобой уже получена. Твоя награда - это опыт и уважение. Разве не чудесно? – Я сильно сжал челюсти, от чего у меня один из зубов хрустнул, и у меня во рту появились острые осколки.

- Учитель, мне кажется или вы немного, немного так… В конец охренели? - Я едва сдерживался, от того чтобы броситься на Ырука с кулаками. Сдерживал мою горячую кровь здравый смысл, как ни странно.

- Ну у тебя и рожа, ученик... Я не забуду это угар. Кое-что у меня для тебя есть. Сперва ответь, горелик что-нибудь говорил тебе, кто твоя мать?

- Он говорил, что это одна из рабынь... Что вы хотите этим сказать учитель?

- Что? Я нашёл самку, из которой ты вылез. Думаю, тебе будет любопытно. Принесите. - Сопровождающие удалились.

Я вспомнил её хотя и с трудом. Я помнил тот полный ненависти взгляд, завывания полные боли страха и отвращения. Помнил тот ужас и ненависть, которые я испытал, когда понял у женщины вырван язык. Уже тогда она выглядела кошмарно. Пальцы на руках не раз сломанные и криво срощенные, с ногами решили пойти путём отличным от выбора Обара. Их просто сломали и дали криво срастись

Пустые глаза женщины, которую превратили в кусок мяса это жутко. Женщины, которых насильно используют как инкубатор — это ещё и низко. Отрубленные и покалеченные пальцы - ужасно. Но то, что я видел сейчас было во сто крат хуже - женщина передо мной просто живой труп. Её глаза не пустые, всё гораздо хуже они словно раны из которых вырвали сам взгляд, саму душу. Её глаза могли видеть, но я сомневаюсь, что её мозг на это способен. Лицо без признаков разума, половину волос съел лишай, кожа на животе, покрытая густой сетью растяжек напоминала кожуру перезрелой дыни, множественные мелкие прыщики и крупные зрелые гнойники лишь дополняли картину. Крупную опухшую грудь покрывали шрамы, а также старые и новые следы зубов, бока с белесой коркой шрамов, напоминали пару старых разделочных досок. Я не хотел смотреть на этот ужас дальше, но пришлось себя заставить. Я не имею права отворачиваться.

От одного взгляда на промежность, меня бросило в дрожь, будь я нормальным человеком мог бы и вовсе импотенцию заработать, а так я по-настоящему рад, что несмотря на врождённую похотливость, я недостаточно отбитый, чтобы испытывает желание при виде ЭТОГО. Месиво из шрамов, покрытое гнойниками, в части которых что-то заметно шевелилось, запекшаяся кровь, жуткий геморрой на который даже смотреть больно, и всё это в обрамлении вздутых варикозных вен. Я увидел достаточно, даже более чем. Мне хотелось сбежать от этого куда подальше, но я не мог. Вернее, мог бы, это бы меня не убило, но выводы, которые при этом сделал бы Ырук мне явно не понравятся. Я всмотрелся в лицо измученной женщины, и с моих глаз спала пелена. Когда я впервые увидел её, даже измученной она тянула внешне лет на двадцать пять, сейчас же я видел женщину лет пятидесяти.

Мне ещё должно только исполниться восемь. Боже... Это страшно.

ЧВИК - Странный хлопающий звук вырвал меня из моих собственных мыслей.

- Смотри, Любопытный, в эту самку так часто что-то входило и выходило, что сейчас спокойной входит кулак.

Чвик. Чвик. Чвик. Чвик.

- Хватит! Учитель, вы явно не за этим пришли! - Мне хотелось кричать. Бить этого старого урода кулаками, превратить его рожу в кровавое месиво... Но я же не тупой, чтобы сейчас