— Плакала моя репутация, — весело сообщила Паола.

— Репутация или жизнь, — хмыкнул за нашими спинами Дмитриев. — Плевать на репутацию, синьорина, к чему она покойникам?

— Не уверена, что вам дано это понять, — искоса взглянув на майора, снизошла до ответа Паола. — Давайте поторапливаться, господа. В доме сейчас переполох, наверняка вызывают полицию. Хотелось бы улететь раньше, чем сюда прибудут карабинеры.

С такой постановкой вопроса трудно было не согласиться. Дверка, ведущая в кабину самолёта, была заперта, но на такой смешной замочек…

Паола мигом забралась внутрь, мы с Дмитриевым собирались последовать её примеру. Но… не собрались. Я заметил уже знакомую красную точку на его груди буквально за долю секунды до того, как пуля вошла в тело майора. Отброшенный сильным ударом, он навзничь рухнул в узкий промежуток, остававшийся между корпусом самолёта и причалом. Не раздумывая, я прыгнул следом за ним. Погрузиться основательно он не успел, максимум полметра от поверхности. Крепко вцепившись в безвольное тело напарника, я, отфыркиваясь, вынырнул из воды. Пуля прилетела с того берега, и сейчас между нами и невидимым снайпером находился невысокий деревянный причал, надёжно прикрывающий нас от неприятеля. Я несколько раз крикнул, привлекая внимание Паолы, наконец, её удивлённое лицо появилось в открытом окошке кабины. Она не сразу увидала нас, зато, заметив, не стала тратить время на дурацкие вопросы, а мигом бросилась на помощь. Ведя за собой на буксире потерявшего сознание майора, я обогнул самолёт. Паола уже открыла с этой стороны дверь, ведущую в салон, и совместными усилиями, толкая и вытягивая, нам удалось поднять тяжёлое тело на борт. Я забрался следом.

— Что случилось? — спросила Паола, с тревогой глядя на меня.

— Кто-то подстрелил его, — ответил я, не вдаваясь в подробности. — Как у тебя? Можем взлетать?

— Да, всё нормально, полные баки, и ключ был в кабине. Заводить?

Я энергично кивнул и, проводив взглядом метнувшуюся в кабину фигурку, начал торопливо закрывать внешнюю дверь. А уж потом склонился над распростёртым на полу телом. Дмитриев был жив, но… не более. Стрелял не просто снайпер, это был выстрел профессионала экстра-класса. С расстояния около полутора километров он попал именно туда, куда целился, — на полсантиметра выше края бронежилета. Майора спасло чудо, наверное, в момент выстрела он откачнулся, и пуля вошла не в горло, а чуть правее и ниже. Двигатель уже несколько минут гудел, постепенно набирая обороты, наконец, самолёт мягко качнуло, и я заметил, как берег начал быстро отдаляться — Паола выходила на старт. Я сумел отыскать в салоне обязательную аптечку и уже приступил к оказанию первой помощи, когда наш «аэроплан» оторвался от воды. Насколько я мог судить, Дмитриеву чрезвычайно повезло — пуля прошла навылет, не задев ни одного важного кровеносного сосуда. Правда, из повреждённых «неважных» кровь хлестала ничуть не хуже, но мне кое-как удалось наложить повязку, приостановив этот поток. На этом мои медицинские познания заканчивались. Единственное, что я мог сказать определённо, — если через максимум полтора часа мы не доставим его в больницу — не было смысла вытаскивать майора из воды. Он просто истечёт кровью, так и не приходя в сознание. Тяжко вздохнув, я пристроил его поудобнее и отправился в кабину.

Мне и в голову не приходило винить в случившемся бандитов Кольбиани. Красная метка — фокус лазерного прицела, была хорошей визитной карточкой. Да и уровень подготовки стрелявшего… Я прошёл достаточно суровую школу и хорошо знал, что людей, способных сделать такой выстрел, считают по пальцам. И двух рук обычно вполне хватает.

Дмитриева свалил тот же господин, который за день до этого положил всю его группу. И оставил свою «визитку», пальнув между нашими глупыми головушками. Тот же почерк, класс, оснастка. Как же ему удалось нас вычислить… Дмитриев считал, что ликвидатор сначала придёт за ним. Но искать майора он будет рядом со мной. Весёленькая история. Уровень осведомлённости нашего «друга» наводил меня на нехорошие подозрения.

Так или иначе, но теперь была моя очередь. Московские «доброжелатели» заказывали нас обоих, Виталий Борисович свою долю получил — месье Андре Дюпре, пожалуйте строиться… Обидно. Досадно. Но… ладно. Для того чтобы зажарить рыбу, её сначала нужно поймать. Пусть попробует… Фантазёр.

— Андре? — окликнула меня Паола. — У тебя такое лицо… О чём ты думаешь?

— О разном, — рассеянно ответил я, перебираясь поближе к ней, на соседнее кресло, и закуривая. Настала пора поговорить о королях и капусте. — Например, о том, с какой стати ты решила приехать на эту виллу? Я же был в твоём миланском офисе. Он вполне прилично оборудован, даже в нём было бы менее опасно, чем посреди всей этой дикой природы. Зачем, Паола?

Она недовольно отмахнулась от сигаретного дыма и искоса посмотрела на меня.

— Что за гадость ты куришь?

— «Camel», без фильтра. Нормальные сигареты. Если не хочешь говорить…

— Дай мне сигарету, — без всякого перехода попросила она. Закурила, глубоко затянувшись. Закашлялась. — Я же говорю — гадость, — некоторое время она молчала. Потом начала, не глядя на меня: — Мне посоветовал Луиджи. То есть он советовал не вкладывать деньги в реконструкцию этого дома. Я редко в нём бывала, у меня есть ещё один, на другой стороне озера. Тебе бы там понравилось. Забор до неба, везде сигнализация, подземные ходы. Как… Тюрьма. А старый дом… он принадлежал отцу. Это его дом. Когда он умер, я назло ему переделала третий этаж. Но сам дом, всё вокруг — это осталось прежним. Я не могла в нём жить. Слишком мешали воспоминания. Не знаю, поймёшь ли ты… Мне всё время казалось, что отец жив, что сейчас он выйдет из-за угла мне навстречу, и… я никогда не любила его. И всегда боялась.

Она потушила сигарету и медленным движением откинула упавшие на глаза волосы.

— Когда я стала подозревать Луиджи, у меня началась паника. Он работал ещё у отца, потом поддержал меня, когда я вернулась. Когда-то Луиджи пытался ухаживать за мной, но я… в общем, у него ничего не получилось. Наверное, уже тогда он затаил обиду. Но больше мы никогда не возвращались к этому, всё шло нормально. Он стоял со мной рядом шесть лет, знал почти всё обо мне и абсолютно всё о моей охране. Как, где, что. И этот человек — предатель. Представляешь? Он участвовал в переоборудовании всех офисов, загородного дома, квартиры в Милане, он ориентировался везде, кроме дома отца. И я решила уехать сюда. Он начал уговаривать меня не делать этого, потом испугался и позвонил Кольбиани. Доменик засёк этот звонок. А остальное ты видел сам.

Она посмотрела на меня. Хмуро, через силу улыбнулась.

— Ну? Я ответила на твои вопросы. Ты доволен?

— Почти, — уклончиво сказал я. — Что ты собираешься делать дальше? И куда мы летим? Дмитриеву нужен врач. Он истекает кровью.

— Мы летим в Геную. Там есть место для посадки. И — там стоит моя яхта. Я ещё несколько дней назад приказала капитану быть готовым к отплытию в любую минуту. А дальше… Кольбиани в Риме, Давид исчез. Состояние дел таково, что… в общем, всё плохо.