несколько дней. И ее смерть все равно бы вывела нас на эти факты. Вы бы моментально объединили убийства в Чистом Ключе и в Сарафанове. Не слишком серьезный довод, Федор Матвеевич.

– Я весь во внимании к твоим серьезным доводам. – Полковник Гущин, морщась от боли, медленно жевал паровые котлеты, булку он отложил в сторону.

– Мы должны взглянуть теперь на гибель трех женщин под другим углом, – объявил Макар.

– Что это не серийные убийства? – Клавдий Мамонтов впервые вмешался в их эмоциональную беседу.

– Что нас кто-то водит за нос. И вашу полицию, Федор Матвеевич, тоже, – ответил Макар.

– Ради чего? – спросил Гущин.

– Не ради удовлетворения обычных маньяческих фишек – тщеславия, жестокости, параноидальных отклонений психики. А ради иной цели – очень важной для истинного душителя. Кто-то пошел на убийство трех человек, пытаясь замаскировать все под действия маньяка. На его роль наш истинный душитель назначил Леву Кантемирова, используя его психологическое состояние, суициды и историю его семьи.

– И какой же совет ты мне дашь, Макар? – спросил полковник Гущин.

– Вы вольны поступать как знаете, Федор Матвеевич, вы официально руководите расследованием, – ответил Макар. – Но мы с Клавой… в любом случае не остановимся. Мы продолжим распутывать наше дело – я как обычный дилетант, но жаждущий справедливости. А Клавдий в роли «частного детектива», у него неплохо получается.

У полковника Гущина зазвонил мобильный. Он по традиции включил громкую связь.

– Федор Матвеевич, сейчас в реанимации Кантемирова осмотрел привезенный нами дерматолог. У него дерматический ожог, вызванный соком ядовитого растения, – деловито сообщил старший опергруппы. – Дерматолог сказал – повреждения связаны с фототоксичностью, с содержанием в соке светочувствительных веществ. Предположительно ожог вызван контактом с борщевиком Сосновского. По словам врача, подобные кожные травмы очень долго не заживают. У Кантемирова давность примерно неделя, может, чуть меньше.

– Все слышали? – спросил Гущин, давая отбой. – Макар, по лицу твоему вижу – тебя не впечатлило. Клавдий?

– Федор Матвеевич, все равно надо продолжать расследование. Не зацикливаться сейчас на Кантемирове, – ответил Клавдий Мамонтов.

Полковник Гущин оттолкнул от себя пластиковый контейнер с недоеденными котлетами и резко поднялся из-за стола. Друзья видели – он хочет им сказать – громко, во весь голос: как бы вы ни возражали, будет по-моему.

Однако у него снова зазвонил мобильный!

– Машину Кантемировой нашли, – прозвучало по громкой связи. – Она в отработанном карьере с водой. Затоплена.

Глава 34

Рисунок Августы

– Заброшенный керамзитовый карьер, – доложил полковнику Гущину старший опергруппы из Серпухова. – Не наше знаменитое Заборье с палеонтологическими отложениями, где много лет назад академик Владимир Кантемиров нашел целый пласт окаменелостей доисторической флоры – совершенно случайно во время прогулки по окрестностям своей дачи. Разные листья, папоротники и хвощи. Мы в школе это на уроках краеведения проходили! А здесь просто обычный промышленный карьер, очень глубокий, как видите. Водолаз наш уже работает.

Гущин, Клавдий Мамонтов и Макар вместе с сотрудниками серпуховской полиции стояли на верху крутого обрыва с отвесными стенами. У подножия плескалась прозрачная сине-зеленая вода круглого рукотворного карьера. У берега на большой глубине виднелись смутные очертания затопленной черной машины. По песчаной отмели противоположного берега ползли трактор и кран. Водолаз – сотрудник серпуховской полиции, знакомый с дайвингом, – в маске и ластах шумно бултыхался, нырял к затопленной машине.

– Кто автомобиль обнаружил? – осведомился полковник Гущин.

– Дети, – ответил оперативник, просветивший их о достопримечательностях родных пенатов и новой неизвестной ранее грани интересов академика Кантемирова. – Сельские с утра пораньше отправились на карьер купаться. Заметили с обрыва. Испугались, думали – кто-то из пьяных туристов на тачке вниз сорвался.

Водолаз вынырнул, махнул рукой и поплыл брассом к узкой полоске песка у подножия обрыва.

– Как сие место зовется? – спросил Клавдий Мамонтов опера. Всего полчаса назад они мчались из Чехова на карьер – обратно в Серпуховский район. На шоссе их встретила машина ГИБДД, и они следовали за ней в нужном направлении к карьеру, уже не сверяясь с навигатором, по заросшей травой старой дороге, которой мало кто пользовался.

– Березняки, – ответил старший группы и окликнул водолаза, выбиравшегося на мелководье под самым обрывом: – Ну что там, Дима? Зацепим тросом?

– Машина «Тойота Лендкрузер», на бок завалилась в яме! Глубоко очень, бездна! – жизнерадостно возвестил водолаз Дима, окончательно выходя на сушу. Под мышкой у него было что-то зажато. – С противоположного берега ее на тросе выволочь трактором не получится. Она в донных слоях на боку в яме застряла. Внутри тел мертвых нет, пусто. Это я из салона вытащил! – он, словно пиратским флагом, помахал мокрой черной тканью. – Женская накидка! Есть еще женские вещи, надо за ними нырять дополнительно.

– Отсюда, с кручи машину краном тоже не поднять, никаких тросов не хватит, – уныло констатировал полковник Гущин. – Затопили тачку умело. С концами. Я думаю, потому, что именно на ней тело Кантемировой привезли на берег Оки. Труп ведь тоже сбросили из машины, стоявшей над обрывом, правда, не таким высоким, как здесь. Завели мотор у «Тойоты» и столкнули вниз. Раз труп Искры перевозили на «Тойоте» – убийца за ее рулем сидел. Он не захотел рисковать, чтобы мы нашли его биообразцы. Спихнул тачку в воду.

Расстроенный неудачей, полковник Гущин окликнул водолаза и попросил его сплавать еще раз к яме, понырять, попытаться достать вещи. Оперативники нашли в багажнике патрульной машины самую обычную хозяйственную сумку и сбросили ее вниз водолазу – собирать найденное, и он вновь отправился на глубину, надев маску.

Клавдий Мамонтов изучал в телефоне карту местности – Березняки находились в двух километрах от дачи, снятой Левой Кантемировым. Факт есть факт… До академической дачи в Воеводине навигатор показывал шесть километров. Мамонтов спросил у местного оперативника – «а сколько от карьера до локации на берегу Оки, где обнаружили труп?» Опер прикинул и ответил: «Километров шесть, но это если по прямой, по бездорожью и лесом не проехать, обычной дорогой – километров десять». Мамонтов мысленно начертил себе треугольник – получалось, что Искра Кантемирова, отправившись в Москву и миновав автозаправку, действительно свернула на шоссе… в сторону съемной дачи своего сына. Или же… ей кто-то назначил встречу… где-то в пределах треугольника?

Березняки… Мамонтов точно помнил – он уже слышал раньше название местности. Но когда? В связи с чем? Он внимательно рассматривал карту в мобильном – заброшенный карьер на отшибе… Да они и сами в этом убедились, проехав по старому проселку, где не водилось ни деревень, ни дач, а лишь пустые керамзитовые ямы, отвалы да небольшие карьеры, заполненные водой. Вокруг раскинулись подмосковные леса.

Макар с любопытством