- Удивительно. И чем ему не понравилось называться Тьерселеном? Марион, это наши, можно сказать, дальние родичи, некроманты. Одна из ветвей, отделившаяся от фамилии лет триста назад. У нас там общий предок – первый Саваж, ставший герцогом. И Тьерселены происходят от одного из внуков этого Саважа.

- Там загвоздка, как я понял, в том, что он родился универсалом в семье некромантов. Другое дело, что дед его по матери вполне себе был универсалом, и прадед, как я понимаю. Так что – ничего удивительного. Но Франсуа Тьерселен, его отец, с чего-то решил, что у двух некромантов все дети непременно тоже будут некромантами, - усмехнулся отец.

- Сдуру, наверное, - скривился Саваж.

Потому что никто не даст такой гарантии, вот вообще никто. Скажем, его прекрасная матушка тоже всегда была недовольна, что он родился некромантом, ну так и что теперь?

- Наверное. Или спьяну, кто его там знает, твоему деду он не смог прилично всё это объяснить. Но он уверился в том, что раз ребёнок не некромант, то супруга нагуляла этого ребёнка от кого-то другого. Хотя что говорить – Жан-Клод вылитый господин Франсуа, там даже и думать не о чем. И в целом господин Франсуа был человеком разумным, но вот по вопросу этого своего сына всегда разум терял. Лишил его наследства и сказал, что слышать о нём не хочет, и разделил всё между двумя другими сыновьями. Тот, конечно, не пропал, потому что одарён весьма и весьма, и немудрено, что зарабатывал деньги разными незаконными способами. И у него пунктик на некромантах.

- Он их ненавидел?

- Именно. В любых проявлениях.

- Хотя именно наследственность некроманта, судя по всему, позволила ему так лихо разобраться с законами теневой стороны, - раздумчиво сказал Саваж.

- Кто нанёс ему смертельный удар?

- Видимо, де ла Мотт и Бьорн совместно. Бьорн только поцарапался, а де ла Мотт ещё не очнулся.

- Будем молиться, чтоб очнулся поскорее, - вздохнул отец.

- Здравствуйте, господин генерал, - в палату вошла Клодетт. – Господин профессор, идите-ка к себе. Вам нужно спать, Марион тоже нужно спать. И спать всем нужно лёжа, и как людям, а не как котам в корзине, - ворчала она.

- Мы, детка, те ещё коты, так сложилось, раз у нас на гербе тот самый кот, - подмигнул отец. – Но спорить не буду, спать – так спать. Слышали? – глянул на них с Марион, дождался ответных кивков. – Значит, выполняйте.

На второй день в госпитале Марион проснулась и ощутила, что уже вполне может встать сама, без посторонней помощи. Умылась и пошла к Саважу, но тот спал, и она вернулась к себе – пусть человек спит, потом ещё поговорим. Все равно пока они могут главным образом дремать рядом, держась друг за друга, потому что даже долго разговаривать было тяжело. Проще – закрыть глаза, и взяться за руки. И всё, достаточно.

Хмурая Клодетт зашла поздороваться и осмотреть – она сейчас всё время хмурая, потому что де ла Мотт не приходит в себя, и что делать с Кусачкой Маро, она тоже пока не поняла. Профессор осмотрел их и думает, ещё кто-то тоже думает. А время идёт.

А едва Марион успела съесть немного подсушенного хлеба с сыром, и запить это необыкновенно полезными отварами, как дверь отворилась и на пороге появилась госпожа герцогиня Саваж.

- Здравствуйте, госпожа Блуа, - произнесла она как-то нерешительно.

- Здравствуйте, госпожа герцогиня, - кивнула Марион.

Подумала – и решила не шевелиться. Ещё успеется.

- Нет-нет, не вставайте, не нужно, - сказала герцогиня, собственноручно взяла стул, поставила его рядом с кроватью и села. – Как вы себя чувствуете?

- Спасибо, уже неплохо. Наверное, вскоре и меня, и Жана отпустят. И с ребёнком всё в порядке, если вы об этом.

- Я обо всём, - вздохнула та. – Это хорошо, что вы все в порядке. Жан… ещё спит. Я зайду к нему потом, от вас.

- Да, конечно, - Марион не понимала, что будущая свекровь от неё сейчас хочет.

Просто убедиться, что она выздоравливает? Или там что-то ещё?

- Госпожа Блуа… я должна спросить вас.

О, вот оно. Молодец, не ходит вокруг да около, идёт вперёд сразу.

- Да, конечно.

- Вы ответите мне?

- Постараюсь, - уже страшно.

Что там такое-то? В этой голове может быть всё, что угодно.

- Вы понимаете… что ваш с Жаном ребёнок может оказаться некромантом? – и смотрит так, будто и вопрос дался ей непросто, и какой ответ ждёт – сама не знает.

- Вполне. Раз Жан некромант, то это совершенно естественно.

- Вы… считаете, что это естественно?

- Да, конечно. У меня нет сомнений в том, что некроманты такие же люди, как все прочие, - фыркнула Марион. – Я училась с некромантами, потом служила с некромантами. Дружила с некромантами. Теперь вот жду ребёнка от некроманта. Что там, меня спасли только потому, что мой ребёнок от некроманта, и меня оказалось можно лечить нестандартными методами. Смертью защитить от смерти – понимаете? Жаклин сказала, что вероятнее всего, беременность от любого другого мага могла меня убить. Потому что организм не смог бы сам перестроиться, а подпитать его так, как они это сделали, не удалось бы.

Госпожа Коринна смотрела во все глаза – и не дышала. Потом отмерла, смогла вдохнуть.

- Вот как, значит.

- Да, - Марион взглянула Коринне в глаза. – И ваш внук родится только потому, что его отец, ваш сын – некромант. И – нет, я такого не ожидала, да никто, я думаю, не ожидал. Так вышло. И тот или те, кто там приглядывает за нашими судьбами, решили, что лучше всего – вот так.

Госпожа Коринна молчала, потом произнесла совсем тихо:

- Я ведь отказала Жан-Клоду потому, что его родители – некроманты, оба, и его ребёнок тоже мог родиться некромантом. И вышла за Саважа. Но у того некромантом оказался брат деда, и этого оказалось достаточно, чтобы наш сын родился… тем, кем родился.

Вот ведь, думала Марион. И что же, эта вот Коринна всю жизнь потом жалела, что отказала тому Жан-Клоду? Или нет, просто вспоминала? Или даже не вспоминала? А тут он появился, и пришлось вспомнить?

- У вас прекрасный сын, госпожа Коринна, - Марион совсем не ожидала, что ей сначала придётся произнести речь в защиту некромантов, а потом речь в защиту её Саважа, и всё это – для герцогини Саваж!

Та только вздохнула.

- Он… всегда был не таким, как мне бы хотелось. Каким я его видела. Мне казалось, он всё это делает назло мне.

- Почему же назло? Нет. Он просто такой, какой есть, и всё. Во всех своих чертах и деталях. И в академической карьере, и в службе, и в дружеских связях, и в отношениях. Мне так кажется. Он просто, ну, идёт по жизни, да и всё, и не задумывается о том, что само его существование многих бесит. А что тут беситься? Все мы разные, все не идеальные. И все, наверное, для чего-то нужны. И вы, и я, и он.