– Нечистое место, – со спокойствием обреченного сказал Косой, – и он нечистый, – мальчик кивнул на Сережу. – Я давно догадался… Заманил нас сюда.

– Да ветер это… – неуверенно предположил Соболь.

Прямо над их головами, точно ее кто-то вытолкнул из черной прорвы ночи, появилась полная луна. Серебристые ее лучи пронзили мрак и заставили все вокруг светиться призрачным волшебным сиянием. Свет, казалось, шел не с небес, а из-под земли, рельефно выделяя узорчатые листья папоротников. Костер сам собой потух, лишь рдяно тлели угли.

Сережа издал сдавленный стон.

– Ты что?! – испуганно спросил Соболь.

Но он не отвечал, только продолжал глухо стонать, и звуки эти больше были похожи на звериное ворчание.

– Это демон, – шепотом произнес Косой, – нужно бежать. – Но он так и остался сидеть на земле.

В ложбине было светло как днем, и мальчики хорошо видели, как их странный товарищ шагнул к каменному сооружению, навалился на его верхнюю часть и неожиданно довольно легко сдвинул плиту в сторону.

Ребята онемели.

Земля чуть заметно дрогнула, и легкий шелест пронесся среди папоротников.

– Идите сюда, – приказал он.

Ребята как автоматы приблизились к гробнице.

– Смотрите!

Внутри каменного сооружения лежал громадный скелет. На первый взгляд он походил на человеческий, но кости принадлежали не человеку, а огромному медведю.

– Консыг-Ойка, – произнес Сережа непонятное слово.

Скелет был когда-то обложен многочисленными шкурами, но теперь от них остались только гнилые лоскутки. Кое-где среди гнили поблескивали кружочки металла, видимо, монеты. Всюду мерцали рассыпанные крупинки бисера.

Черные глазницы черепа, казалось, неотступно следили за незваными пришельцами. От скелета поднимался чуть заметный парок.

– Он должен воскреснуть. Должен! Но нужна жертва! – Некоторое время он обводил глазами своих спутников, наконец взгляд остановился на Косом.

– Ты!

Косой покорно поплелся к гробнице.

– Положи голову на край!

Косой исполнил приказание и, словно во сне, опустил голову с густой кудрявой шевелюрой на край гробницы.

В руке того, кого они еще недавно называли Сергеем, появился топор… Он резко, коротко и страшно рубанул по шее Косого. Раздался хруст. Фонтан крови хлынул на содержимое гробницы, на кости, гнилой мех, тусклые монеты. Но голова не полностью отделилась от тела и повисла, словно на ниточке, на коже и сухожилиях. Казалось, Косой кланяется неведомому богу.

Тот, кто стоял возле трупа, подставил ладони под слабеющую струю крови.

– Идите ко мне, – произнес он каким-то каркающим голосом.

Соболь и Сморчок приблизились. Похоже, они находились в трансе. Мучнистая бледность покрывала их лица, глаза почти вылезли из орбит.

– Смотрите!

Скелет медведя на глазах обретал плоть. Появились мышцы, сухожилия, наконец кроваво-красное мясо укрыл густой бурый мех. Медведь поднялся на лапах и вдруг, взревев, выпрыгнул из каменного мешка.

– Смотрите же!!!

Медведь встал на задние лапы и пошел на того, кто принес жертву. Остановившись всего в нескольких шагах, он опустился на четвереньки и ударил лапой по земле, словно пытался отбросить что-то невидимое. Он глухо ворчал и не отрываясь смотрел на того, кто принес жертву. Но и тот, кто принес жертву, неотрывно смотрел на медведя.

– Ко мне!!! – заорал он. – Ко мне!!!

Он мазнул окровавленными ладонями Соболя и Сморчка и с силой пригнул их головы к земле. Громадная медвежья башка нависла над мальчиками, и страшные удары лап повергли их наземь. В последнюю минуту они успели заметить, что Сережи рядом нет. Он исчез, словно растворился.

Соболь и Сморчок лежали рядом, ожидая неизбежного конца. Однако смерть не наступала. Медведь тоже куда-то пропал, лишь огромное облако, состоящее, казалось, из абсолютной тьмы, клубилось в лунном свете прямо над мальчиками, источая невероятный холод. Ледяные иголки покалывали головы, мороз проникал внутрь, сковывал все существо, заполнял тела. Они замерзали в самое теплое время года. Но замерзали ли? Время растеклось, словно капля ртути. Их никто не убивал, но с ними самими происходили странные, непонятные изменения. Их прежнее сознание словно высасывали прочь, а его место заполнялось холодом и мраком, мраком и холодом…

– Теперь вас трое, – прозвучал в остатках разума чей-то неведомый голос. – Трое! Вы – части одного целого, но первый – главный. Главный… Главный… Главный… А вы его руки. Руки… Руки… Руки…

Черное облако обволакивало, замораживало, убаюкивало в ледяных объятиях. Томная слабость разлилась по всем клеточкам тела, затопила его, заполнив, казалось, даже самый крохотный волосок. Они пребывали в ледяной неге. Стало так хорошо, как не бывало никогда в жизни. Холод и мрак, оказывается, тоже бывают теплыми и приятными. Рядом будто звенели неведомые серебряные колокольчики, были слышны неясные, но нежные голоса, нашептывающие ласковое и успокоительное. А ослепительный лунный свет ярче солнечного бил в глаза, словно на дно глубоких черных колодцев. Бездонных колодцев зла.

1

1971 год. Август. Москва

Было двенадцать часов дня. Приближался обед. Осипов сидел в своем редакционном кабинете и дописывал очерк о метростроевцах. На улице шел дождь, погода благоприятствовала творчеству. В этот момент в кабинет ворвался Безменов. С него капала дождевая вода. Илья отряхнулся, как собака, забрызгав все вокруг, и, не спрашивая разрешения, уселся на замызганный стул.

– Творишь? – иронически спросил он.

Осипов молча продолжал писать.

– Твори, твори… мать твою, а я тут такое раскопал! Ахнешь!

– Посетил анонимщика, что ли? – не прекращая работы, спросил Осипов.

– Угадал. Молодец, журналист. Дедуктивное мышление включено. Представь себе, анонимщик этот – ого-го какая штучка!

– Слушай, мне совсем немного осталось. Сейчас отпишу, сдам на машинку, а уж тогда ты мне расскажешь про свое открытие.

– Неблагодарная ты скотина, для тебя же стараюсь. А ты?.. Ладно уж… Марай бумагу.

– Итак?! – сказал Осипов, окончив дела.

– Ты понимаешь, я побывал у гражданина Ванина, ну анонимщика, вчера под вечер. Нагрянул прямо к нему в издательство. Имел весьма длинный разговор. Он, мне показалось, даже как будто обрадовался. И поведал мне такое!

– Какое же?

– Будто он охотник на оборотней!

– Так-так, – иронически усмехнулся Осипов. – Вы настаиваете на версии с оборотнем?

– Нет, ты послушай!

– Хватит, Илья. Уже становится не смешно. Ты тоже знаешь: от многократного повторения шутка теряет соль.