чувство. У нее екнуло в груди.

– Оно всегда усиливается после того, как мы бываем вместе. Я… Мне кажется, что это может быть связано с тобой или, может, твоей семьей?

Вад опустил ладонь ей на колено, чтобы перестала дергать ногой.

– Быть может, виной тому гормональный выброс. Не хочу показаться самовлюбленным придурком, но у тебя происходит мощный всплеск гормонов, когда ты со мной. Ты все ощущаешь острее. Возможно, причина в этом.

Порой он был слишком рационален. Корвина вздохнула.

– Тогда мы возвращаемся к исходной точке, в которой я решительно ничего не понимаю.

Он сжал ее колено.

– Вчера приезжал Аякс. Сказал, что удалось установить личность десяти жертв. Четверо остаются неопознанными.

– Но их же было всего пятнадцать, так ведь? – Корвина помнила это по количеству пустых могил.

– Да. – Вад встал. – Их могли выбросить в другом месте. В таких-то лесах мы, возможно, никогда этого не узнаем.

– Ты уходишь? – Корвина подняла голову, чтобы посмотреть на него, и увидела его высокую широкоплечую фигуру, облаченную в черное.

Волосы были зачесаны назад, а седая прядь поблескивала в свете камина, подчеркивавшем его красивые скулы и пылающие серебристые глаза, которые не утратили ни капли своей глубины. Боже, он был так же великолепен, как и в ту ночь несколько месяцев назад, когда она увидела его впервые.

– Мне сегодня нужно закончить работу над диссертацией. – Вад наклонился и приник к ее губам в алчном поцелуе, а потом чмокнул в сережку в носу и сверкнул пылающим взглядом. – Веди себя хорошо.

– А когда бывало иначе? – улыбнулась она.

Его губы дрогнули в улыбке, и, взяв две книги со стола, на котором трахал ее, он вышел из библиотеки.

Корвина шумно выдохнула и вернулась к изучению основ критической теории, а тревожный спазм в желудке так толком и не ослаб.

И в этот момент Корвина впервые в жизни открыла свой блокнот, сняла колпачок с ручки и дала волю мыслям.

Ветер среди стен

Доносит тайны и грехи

Шепчет мне

Призывает

Прислушаться

И я пытаюсь

Тщетно

Не слыша смерть

Что грядет

Корвина взглянула на бредни, которые написала, поддавшись потоку сознания, затем закрыла глаза, вырвала страницу и бросила ее в огонь. Пламя поглотило ее, растворяя чернила и смешивая с пеплом, которым все обернется в конце.

Разгладив ладонью страницу дневника, она принялась писать историю о девушке, что погибла в замке и стала призраком блуждать в его стенах в поисках возлюбленного, который так и не пришел.

Несколько часов спустя Джейд застала ее в том же кресле, где Корвина яростно строчила в тетради, будто не могла остановиться.

Соседка бросила сумку на пол, глянула на пустующий стол миссис Сьюки и плюхнулась в кресло, в котором несколько часов назад сидел Вад.

– Я больше не могу учиться, – пожаловалась она уставшим голосом. – Если придется выучить еще одну дату для курса по истории, я за себя не отвечаю.

Губы Корвины дрогнули в улыбке, но она промолчала, дописав последнюю строчку на странице, закрыла дневник и убрала его в сумку. Написанная ей история вызывала незнакомый прежде трепет.

– Волнуешься перед предстоящим балом? – спросила Джейд, когда она закончила.

Корвина была слегка взволнована. Она никогда в жизни не видела ничего подобного балу, о котором рассказывали ребята. Вкусная еда, хорошая музыка, красивые наряды и маски – похоже, ночь обещала быть превосходной. Если только в этот раз обойдется без исчезновений.

Она пожала плечами.

– Да, немножко.

Джейд посмотрела на свои ногти, которые впервые после смерти Троя наконец-то вновь покрасила розовым лаком. От одной только мысли о нем, у Корвины защемило сердце. Она каждый божий день скучала по нему и по его фирменной улыбке, а потому даже не могла вообразить, как же тяжело, должно быть, приходилось ее соседке. Порой она представляла, что испытала бы, если бы потеряла Вада, как Джейд – Троя, и тогда ей казалось чудом, что Джейд вообще сумела встать с постели и жить дальше.

– Итан пригласил меня пойти с ним на бал, – сказала Джейд, продолжая рассматривать свои ногти. – Не в романтическом плане, конечно, ничего такого. Просто мы оба любили Троя, и он подумал, что пойти вместе – хорошая мысль.

Корвина удивленно приподняла брови, но быстро совладала с выражением своего лица. Она была почти уверена, что Итану нравилась Джейд, но, будучи хорошим другом, он никогда не выражал свою симпатию, пока был жив Трой.

– Я тоже думаю, что это хорошая мысль, – согласилась Корвина, надеясь, что это порадует ее подругу.

Джейд подняла упавшую ручку и принялась рисовать каракули.

– А ты с кем пойдешь?

Со среброглазым дьяволом Веренмора. Тайно. Но, конечно, она не могла так ответить.

– Ни с кем. – Она пожала плечами. – Мне и одной будет неплохо.

– Мне кажется, Джакс хочет тебя пригласить.

– Надеюсь, что нет. – Корвина прикусила губу. Вад был не в восторге оттого, что Джакс пытался, по его словам, залезть Корвине под юбку. Пожалуй, она бы на его месте тоже была такому не рада.

– Сегодня шикарная погода. – Джейд встала и взяла Корвину за руку. – Идем. Погреемся на солнышке. Ты и так слишком много времени проводишь в подземелье.

Большую часть этого времени трахаясь со своим сексуальным преподавателем, но об этом Джейд тоже не нужно было знать.

Они вышли в сад на заднем дворе. Солнце красиво освещало светом всю гору, радуя сердце после долгих холодных недель. Повсюду на траве сидели компании студентов, нежащихся в его лучах. Джейд повела Корвину в сторону от Главного зала, откуда шла мощеная дорожка к преподавательскому крылу, и заняла свободное местечко.

Корвина положила сумку на землю, заметив куст красных роз возле окна Главного зала. Она подошла и сорвала два цветка, стараясь не задеть шипы. Отдав одну из них подруге, она обрадовалась, когда улыбка озарила лицо Джейд.

– Замок так красив при свете дня.

Корвина устроилась, опершись на руки, и с улыбкой подставила лицо к голубому небу, усеянному редкими облачками.

– А это еще что за хрень?

Услышав беспокойство в голосе подруги, Корвина тотчас опустила взгляд и увидела, что зеленые глаза Джейд устремились к ее плечу, где свитер слегка съехал набок. Джейд смотрела на не сходящий засос. Ваду нравилось оставлять эту отметину на ее теле, где она обычно была скрыта одеждой и о которой знали только они вдвоем. Метку собственности и нежности такой глубокой, что она казалась бесконечной.

Было ли это странно? Возможно. Беспокоило ли ее? Не особо.