— О ней?

— Ну да…

— Например?

— Говорят, она кое-кого убила.

— И кого же? — спросила я, помолчав.

— Людей, которых необходимо было убрать правительству Соединенных Штатов… Якобы. Если ты веришь в эту чушь.

Я задумалась.

— Томми, а ты-то какого о ней мнения?

— Она человек надежный, будет стоять насмерть. Ты можешь ей доверять.

В задумчивости я протерла глаза и вздохнула:

— Отлично. Дай ей мой телефон.

— Обязательно.

— Ты знаешь столько интересных людей, Томми.

— Как и ты.

Я вновь улыбнулась:

— Да, как и я.

— Мне нужно идти.

— Конечно: ты сейчас в центре кое-каких событий. Я позвоню тебе позже.

Томми отключился. А я сидела и размышляла, как может выглядеть «надежный человек, который будет стоять насмерть».

Внезапный стук в дверь прервал ход моих мыслей.

Показалась голова Джеймса.

— Ты готова?

Я взглянула на часы. «Джонс подождет».

— Да, давай потолкуем о нашем психе.

Джеймс вошел и закрыл за собой дверь. «Только ты и я, мой неприветливый друг».

Джеймс, этот мизантроп Джеймс, обладал тем же даром, что и я. Отсутствие такта, грубость (как человек он был полным дерьмом, честное слово) — ничто не имело значения, когда мы оставались наедине и пытались влезть в шкуру преступника. Джеймс видел, как я, слышал, как я, чувствовал и понимал, как я.

— Ты меня обошел, Джеймс. Прочитал весь дневник. Ты получил мой факс?

— Да.

— Ну и что ты об этом думаешь?

Джеймс уставился на стену поверх моей головы.

— Мне кажется, в данном случае месть действительно мотив. Видео с Варгасом, послания на стенах — в частности, упоминание о правосудии — все это вполне подходит. Однако, прочитав дневник, я почувствовал, что преступник начал смешивать парадигмы.

— Джеймс, не умничай. Выражайся нормальным языком.

— Ну смотри, первоначальная цель ясна. Месть в чистом виде. Она за рамки не выходит. С Незнакомцем когда-то скверно обошлись, вот он и нанес ответный удар людям, непосредственно повинным в его несчастьях, или, как мы предположили в случае с Сарой, потомкам этих людей. Вот версия, которой мы придерживаемся; уверен, не зря придерживаемся.

Он откинулся на спинку стула.

— Но давай посмотрим, как Незнакомец осуществляет правосудие.

— Причиняя боль.

Джеймс улыбнулся — исключительный факт.

— Совершенно верно. Результат, конечно, один — смерть. Но как быстро она приходит, сколько боли заслуживает та или иная жертва, зависит от желания Незнакомца. Он одержим этой темой. И мне кажется, он уже переступил черту. Он уже не просто вершит правосудие — он получает колоссальное удовольствие, причиняя боль.

Я задумалась. «Поведение, которое только что описал Джеймс, встречается часто, слишком часто. Мученик превращается в мучителя. Тот, кого совратили в детстве, повзрослев, чаще всего сам становится совратителем малолетних. Жестокость заразна. Вот Незнакомец на коленях, как бедная белокурая девочка на видео, а рядом извращенец пускает слюни, лупит и лупит по ступням. Боль.

Незнакомец вырастает, переполненный гневом, и замышляет месть. Он тщательно разрабатывает план. Все идет гладко, но вдруг словно щелкает выключатель, и праведный гнев становится извращенным удовольствием. Ведь гораздо лучше самому держать прут, чем сносить удары. Настолько лучше, что Незнакомец входит во вкус! Стоит только попасть в ловушку, и все белое становится черным, а назад пути нет. Этим объясняется разный „почерк“. Кровавые художества и сексуальное возбуждение противоречат спокойствию, хладнокровию и сдержанности человека, который действовал строго по плану».

— Итак, теперь ему нравится причинять боль, — сказала я.

— Не просто нравится — необходимо, — ответил Джеймс. — Наш страдалец не нашел ничего лучшего, чем разумное, с его точки зрения, объяснение, старая как мир фраза «Цель оправдывает средства». Кто-то перед ним в долгу, виновный должен быть наказан. А если страдают невиновные, это прискорбно.

— Судя по нему, не так уж и прискорбно.

— Ты права. Возьмем Сару. Незнакомцу нравится все, что он сделал с ней. Это им движет. — Джеймс пожал плечами. — Он подсел. Голову даю на отсечение, его «творчество» распространяется и на другие жертвы. Пока мы мало знаем о его подвигах, но, пожалуй, скоро обнаружим впечатляющие, художественно оформленные преступления, каждое из которых — вариация на тему боли.

Все, о чем говорил Джеймс, не проверено и пока не доказано. Но я чувствую: он прав. После его слов что-то сдвинулось в моем сознании, и все стало ясно как день. Незнакомец знает, что делает и почему, и его жертвы не случайны. Они напрямую связаны с его прошлым. Но — и это не просто «но» — Незнакомец «подсел», помешался на смерти. Убийство для него теперь не просто борьба с несправедливостью. Убийство превратилось в сексуальный акт.

— Давай обсудим еще кое-что, — сказала я. — Изменения в поведении преступника и его возможный план относительно будущего Сары.

Джеймс покачал головой.

— Я уже думал об этом. Я понимаю, почему Незнакомец начал действовать открыто. Это вплотную связано с мотивом мести. Он не просто хочет вершить правосудие — он жаждет, чтобы весь мир узнал, почему он это делает.

— Согласна.

— Однако он уже почувствовал произошедшие в нем изменения. Я думаю, он изначально не исключал возможность своей поимки и даже предвкушал, как явится в сиянии славы и прольет свет на свою историю. Но сейчас он обнаружил, что ему безумно нравится убивать людей. Если он умрет, то больше не сможет этого делать. Он слишком пристрастился к убийству — он не откажется от удовольствия. А если он не хочет быть пойманным, у него масса времени, чтобы замести следы.

— Совершенно верно. Мне кажется, первоначальные намерения Незнакомца так и останутся намерениями. Он хочет, чтобы все стало известно, хочет разоблачить грешников и их грехи. Только не прямо, а косвенно. Мы должны быть предельно осторожны, — прошептала я. — Он попытается держать нас на коротком поводке. Мы просто обязаны проявлять бдительность и тщательно взвешивать каждый ход.

— Да.

Я вздохнула.

— Хорошо, а как насчет Сары? Неужели он в конце концов захочет убить ее?

Джеймс уставился в потолок.

— Я думаю, все зависит от того, удастся ли Незнакомцу сотворить Сару по образу и подобию своему. Если все-таки удастся, он получит собственную копию. Только не знаю, сохранит ли он Саре жизнь или убьет девочку из милосердия.