— В таком случае нам понадобятся пища, корм для лошадей и ещё один конь, — заявил я.

— А это значит, что мне понадобятся солиды, солиды и ещё раз солиды, — откликнулся Силас. — Ну-ка, покажите мне ваши кошельки, путники.

— У нас больше нет денег! Мы бежали из лагеря Аттилы. Пожалуйста, помогите. Мы должны передать Аэцию важные сведения. Разве правительство не присылает вам снаряжение?

— Я ничего не могу получить из Рима.

Он с подозрением взглянул на наши убогие пожитки.

— Что это у тебя на спине?

— Старый меч, — ответил я.

— Дай-ка посмотреть. Возможно, вы обменяете его на кров и стол.

На мгновение я заколебался, но затем спешился и развернул его. Чёрный и ржавый, он казался вывалянным в грязи. Да так оно и было. Впечатление производил лишь его размер.

— Это не меч, а якорь, — пробурчал Силас. — Им даже сыр не нарежешь. И он слишком велик для сражений. Зачем ты привёз этот хлам?

— Это дорогая мне фамильная ценность. — Я снова завернул меч. — Талисман наших предков.

— Разве твои предки были такими высокими? Чуть ли не десяти футов ростом? Чушь какая-то.

— Послушайте, если вы не желаете нас кормить, то хоть позвольте переночевать. Мы уже несколько недель не спали под крышей.

Он посмотрел на Юлию.

— Ты умеешь готовить?

— Лучше вашей матери.

Силас усмехнулся.

— В этом я сомневаюсь, но уж наверняка лучше, чем готовит наш никчёмный Луций. Тут и спорить незачем. Так вот, ты приготовишь нам ужин, ты — принесёшь воду, а ты, малыш, сходи за хворостом. А вашего пленника мы привяжем к столбу на башне, вынем у него изо рта кляп и дадим немного поболтать. Агенты Аэция! Да гарнизон в Вируне меня на смех поднимет, если я им об этом расскажу. Ладно, ладно, поешьте до отвала, набейте себе брюхо, я вам разрешаю, и можете выспаться в моем форте. Но завтра ступайте отсюда с утра пораньше. Это как-никак военный пост, а не гостиница.

Если декурион вёл себя не слишком гостеприимно, то его скучающие солдаты были куда дружелюбнее и подумали, что мы сможем их развлечь. Юлия сварила горячий и ароматный суп, Зерно спел им похабные песенки, а я рассказал о Константинополе, который казался солдатам таким же далёким и недоступным, как Рим или Александрия. Евдоксию вынули кляп изо рта, и он стал убеждать солдат, что является гуннским принцем. Лекарь обещал подарить им всем слитки золота, если они освободят его и вернут на родину. Он насмешил солдат не меньше Зерко. Они уверяли нас, что никогда не видели гуннов и что варвары не добирались до здешних мест, а уж если и заезжали, то теперь наверняка повернули назад, к родным степям. Здешние форты располагались поодаль друг от друга, и до каждого нужно было скакать почти целый день. Все они охраняли подступы к Италии, и мы могли бы путешествовать от одного к другому.

— Спите спокойно, — сказал нам Луций. — И знайте, что мы не позволим варварам проникнуть в верхний Норик.

* * *

В серой слякоти рассвета силуэты часовых темнели на фоне чуть посветлевшего неба: лишь двое римлян не спали в этой маленькой крепости.

Они умерли мгновенно, один за другим.

Первый, Симон, стоял у ворот и смотрел на сонный, унылый спуск в долину. Он надеялся, что успеет до завтрака заняться любовью с местной молочницей Ульрикой, и мечтал о её груди, большой, как коровье вымя, круглой, как дыня, и твёрдой, как мех для вина. В этот момент из полутьмы рысью выехал конь. Симону не хватило доли секунды, чтобы окликнуть других солдат, предупредив их об опасности. Гуннская стрела с силой вонзилась ему в горло. Он поперхнулся и безмолвно упал, недоумевая, что же, чёрт возьми, с ним произошло и что случится с Ульрикой. Часто замечают, что у мёртвых, как правило, бывает удивлённое выражение лица.

Второй солдат, Кассий, находился наверху, на башне, и расхаживал взад-вперёд, желая согреться. Его насторожило странное жужжание, и он выглянул в бойницу, перед тем как внизу, точно порыв ветра, просвистела дюжина стрел. Четыре из них попали в цель, а остальные, словно град, посыпались на крышу башни. Эти звуки и гулкий удар от падения тела разбудили и нас, и солдат.

— Гунны! — воскликнул я.

— Вам, наверное, приснилось, — проворчал полусонный Силас.

Стрела засвистела, влетев в узкое окно спальни, и ударилась о каменную стену.

Мы услышали топот копыт и увидели, как отряд Скиллы галопом помчался к стене укрепления. Гунны забрались на спины своих лошадей, подтянулись, перелезли через стену и хлынули вниз, словно зыбкие тени. Очевидно, они запомнили вчерашний урок и не издавали ни звука.

Варвары бесшумно спустились во внутренний двор. Тишину нарушил только собачий лай, но пса тут же закололи. Потом пронзительно взвыл осёл, и его зарубили топором. Гунны быстро обследовали кухню, кладовые и конюшни, обежав их с опущенными мечами.

Они выяснили, что мы все находимся в башне, начали ломиться в дверь и обнаружили, что она заперта. Римляне высунули головы из бойниц башни и подняли тревогу. Первым нанёс удар Силас, швырнувший копьё из бойницы на третьем этаже. Он метнул его с такой силой, что оно пронзило какого-то гунна, точно колышек ткань упавшей палатки.

— Просыпайтесь! — заорал декурион. — Скорее берите свои мечи, а не сандалии. Слышите, вы, олухи! На нас напали!

Он тут же отступил в сторону, потому что в амбразуру со свистом ворвалась следующая стрела и вонзилась в перекрытие.

Я скатился с матраса в набедренной повязке, держа короткий римский меч, которым убил стражника Аттилы. У Юлии было копьё. Таким образом, не считая кинжала, взятого мной у Евдоксия, мы, беглецы, были практически не вооружены. Более того, я до сих пор не считал себя умелым стрелком из лука. Что же делать? Я бросился к стойке с дротиками, схватил один из них и выглянул наружу. Свет только начал пробиваться сквозь сероватую полумглу, и гунны сновали по двору, как пауки. Какой-то гунн помедлил, глядя наверх, и я метнул дротик. Он заметил моё движение и увернулся. Его повадка показалась мне знакомой. Неужели это Скилла?

Остальные римляне тоже взяли дротики или принялись заряжать самострелы, в то время как стрелы гуннов щёлкали и отлетали рикошетом от каменной башни.

— Какой же дьявол посмел на нас напасть? — стал допытываться Силас.

— Те самые гунны, которые, по вашим словам, сейчас скачут в родные степи, — отпарировал я.

— Мы никогда не ссорились с гуннами!

— Похоже, что они поссорились с вами.

— Это вы виноваты. И ваш пленник, не так ли?

— Да, он и ржавый меч, который вы назвали якорем.

— Меч?

— В нём таится магическая сила. Если меч вновь достанется Аттиле, он завоюет весь мир.

Силас изумлённо посмотрел на меня, как и прежде не зная, можно ли мне верить.