— Генерал! Аэций!

— Аэций?

Окровавленный и ликующий Силас недоверчиво поглядел на генерала, как будто и впрямь столкнулся с легендарным единорогом.

— Так значит, этот шут сказал нам правду?

Генерал улыбнулся.

— Сомневаюсь. Насколько я помню, он очень хитёр. Ответь мне, Зерко, во имя Небес и Ада, что ты здесь делаешь? Я получил твои вести, но отыскать тебя...

Аэций был красивым и сильным человеком, довольно крепким для своих пятидесяти лет. Груз забот и ответственности оставил чёткие следы на его лице, а седые волосы отливали стальным блеском.

— Мы увидели сигнальный огонь. Ты всегда умел попадать в неприятные истории.

— Я искал вас, мой господин, — проговорил карлик. — Так как снова решил поменять хозяев, потому что Аттила устал от моего общества. На этот раз я привёз с собой жену.

Юлия поклонилась.

— Что ж, и святым известно, что в опасные времена вроде нынешних полезно смеяться. Однако не похоже, что ты шутил, дурак.

Аэций с мрачным удовлетворением оглядел место битвы с её кровавыми следами.

— Итак, ты уже начал осуществлять наш план, а я даже не надеюсь его завершить. Приняв во внимание твои предупреждения об угрозе войны, я сейчас инспектирую наши альпийские посты. Ты говоришь, что Аттила готов выступить в поход и добраться до Италии. Твоя весточка о бегстве пришла к нам два дня назад.

— Это не предупреждение, а нечто большее, генерал. Я привёз вам ужасные новости из лагеря Аттилы. И приехал с новым спутником, римлянином из Константинополя, который чуть было не убил самого кагана.

Зерко повернулся.

— У тебя есть подарок для Аэция, не так ли, Ионас Алабанда?

Я был рад избавиться от ноши.

— Это правда, — ответил я и приблизился с мечом к лошади генерала.

— Ты пытался убить Аттилу?

— Я пытался его сжечь, но ему дьявольски повезло. А моей удачей стал вот этот талисман. — Я поднял изрытый ржавчиной древний меч. — Таков дар бога войны, генерал Аэций.

451 г. н. э.

Выпал снег, и мир, казалось, погрузился в сон. Тем не менее сотни гонцов отправились из столицы Аттилы на замерзших равнинах Хунугури в тысячи варварских крепостей, селений и лагерей. Они не упоминали о пропаже легендарного меча. Вместо этого Аттила вспомнил об иных предзнаменованиях и сообщил своим сторонникам, что сами римские пророки предсказали скорый конец империи. Все исторические потоки — мольба Гонории, обещание Гейзериха, неповиновение Маркиана и просьба Клоды помочь ему завоевать трон франков — слились в одну могучую реку судьбы. Во всём мире не было земель краше, зеленее, богаче и плодороднее, чем края на дальнем западе континента с их мягким климатом: Галлия, Испания и Италия. Каждый гунн должен был подготовиться к последней великой битве, а каждый союзник и вассал — подтвердить свою верность. Каждому противнику давалась последняя возможность: присоединиться к варварам или быть стёртым с лица земли. Весной Аттила соберёт самую грозную армию, какую когда-либо видел мир. И как только он это сделает, старый век завершится.

Гонцы привезли штандарты из конских волос, флаги и священные атрибуты племён — знаки верности вассалов. Полководцам разрешат забрать их назад, когда они присоединятся к Аттиле со своими войсками. В досках просверлили дырки, водрузили на них шесты с эмблемами племён и выставили их в заново перестроенном большом зале, обшитом ещё сырыми деревянными панелями. К концу зимы, когда зазеленела трава и солнце вновь взошло на ярко-голубом небе Хунугури, в зале было уже полно штандартов, а Аттила встретился с полководцами и вождями племён в поле, за дворцом.

Плана наблюдала за ними. Её выпустили после двух месяцев заточения в деревянной клетке и постоянных угроз убийства. Теперь она спала в углу кухни, питалась объедками и расхаживала на цепи, прикованной к одной из лодыжек. Гуэрнну радовала рабская участь гордой молодой римлянки, и время от времени ей хотелось надавать ей пинков. Но когда она в первый раз попыталась лягнуть Плану, та больно ударила её в ответ, и с тех пор Гуэрнна держалась от неё подальше. Ожоги и синяки Планы зажили, а в душе по-прежнему теплилась отчаянная надежда. Вернулся Скилла с вестью о том, что Ионас ещё жив.

Вместе с гуннами в лагерь приехал грек Евдоксий, но вот меч им не достался. Скилла был непривычно тих и сдержан. Он возмужал, помрачнел и даже не навестил её. По слухам, он храбро сражался, но молодой римлянин снова выиграл бой. Несмотря на неудачную попытку, Эдеко стал относиться к нему с уважением и обещал, что всё так или иначе решится весной. Аттила, напротив, словно не замечал Скиллу, и этот безмолвный упрёк постоянно тревожил молодого воина.

Трава выросла, и начали распускаться первые цветы. Животные нагуляли жир перед убоем, а кормов было в избытке.

В такое время можно накормить идущую в поход армию, а следовательно, оно вполне подходило для начала войны. Аттила оповестил о своих намерениях, устроив собрание в старой римской крепости Аквинк[58], расположенной рядом с большой излучиной Дуная. Здесь, около бараков без крыш и заросших сорняками полей, гунны будут готовиться к удару. Аттила объявил, что его попросили спасти принцессу Гонорию, сестру римского императора. Он женится на ней и станет королём Рима.

Гуннские вожди собрались в разрушенной крепости, съехавшись со всех концов света. Эта толпа состояла не только из сотен гуннских племён, но и из их варварских союзников. Сюда прискакали или добрались строевым маршем, разбив неподалёку свои лагеря, остготы, гепиды, руги, скиры и тюринги[59], а также представительный отряд вандалов из Африки, беглецы-багауды из Галлии и племена, обитавшие в холодных, промерзших землях вдоль балтийского побережья. Кто-то прибыл в прочной военной броне, а кто-то в лохмотьях, одни предпочитали копья, а другие — топоры, одни были умелыми лучниками, а другие отлично владели мечами, но все чувствовали, что Рим ещё никогда не сталкивался с подобным нашествием. Растущая армия стала прибежищем для беглых рабов, прячущихся воров, политиков в изгнании, запятнавших себя аристократов, безработных наёмников и старых солдат, скучавших в отставке. Многие привезли с собой жён и детей, чтобы те помогли им нести трофеи. Там были шлюхи, фокусники, чародеи, прорицатели, священники, пророки, купцы, лошадиные барышники, оружейники, дубильщики, сапожники, колёсные мастера, плотники, инженеры, знавшие толк в осаде городов и крепостей, маркитанты, торговцы золотом и римские дезертиры. Палаточный город беспрестанно рос, траву втоптали в весеннюю грязь, и треть армии вскоре разболелась. Аттила начал высылать вперёд, к Дунаю, отряды кавалерии для пополнения гигантских лагерных запасов. Всякий раз, когда воины отправлялись на запад, каган заставлял их проходить маршем через одни из разрушенных ворот Аквинка, словно через триумфальную арку.