Он резко остановил Очажка, чтобы Синица не почувствовала, что седельный рог упирается в нее и спереди, и сзади. Натянув поводья возле скалистого отрога над долиной, Шакал быстро спешился и повернулся к Синице, чтобы помочь ей спуститься, но она уже перекинула ногу и не приняла его протянутые руки. Сделав вид, что у него затекли ноги, Шакал отошел, чтобы избавиться от своего истинного неудобства. Синица осталась возле Очажка, но даже в скупых движениях проступала естественная грациозность ее рода. Берил раздобыла для нее подходящую одежду – штаны из оленьей кожи, льняную рубашку, шапочку для езды и накидку. Чистая, в одежде по размеру и предоставленная сама себе, она больше не казалась плененным зверем, но все же явно была не на своем месте. Она казалась Шакалу дождем в яркий солнечный день – естественной, но необыкновенной и неуместной. Ее заточение в хижине Месителя было сущим зверством, содержание в Горниле – грубой необходимостью. Шакал не думал, что в Страве ей будет намного лучше. Он мог только гадать: существует ли хоть где-нибудь такое место, где ей будет хорошо?

Черт, а где будет хорошо ему самому? Эти двое, выбравшиеся из седла Очажка, казались Шакалу незнакомцами.

Он неторопливо поднялся по пологому склону, дав Синице немного побыть одной, и остановился на вершине отрога. И увидел движение по их следу, которое заставило его тут же спуститься вниз.

– Нужно ехать, – сказал он Синице, взбираясь на Очажка и протягивая руки к ней. В этот раз она приняла его помощь, услышав настойчивость в его голосе. Он пустил свина галопом по долине, держась ниже, чтобы их силуэт не был виден на горизонте преследователю.

Одинокому ездоку. На свине. Менее чем в миле.

Чертов Ваятель! Уже послал за ним ребят, не дожидаясь рассвета. Все было ложью – милость вождя оказалась только уловкой. Дрянной старикан вовсе не собирался оставлять их с Синицей в живых. И теперь у Шакала не оставалось времени, чтобы уйти от погони и замести следы. Близился рассвет, и их спасение теперь заключалось в том, чтобы гнать до реки.

– Наклонись вперед, – проговорил Шакал у Синицы за ухом. – Возьми его за щетину.

Он взял ее руку и положил на гриву Очажка, надавив на костяшки пальцев, пока не почувствовал, что она сжала пальцы. Поняв, что делать, она ухватилась за гриву второй рукой.

– Только назад не тяни, просто держись крепко, а руки расслабь.

Шакал не знал, поймет ли его Синица, и испытал облегчение, когда она последовала его указанию. Очажок теперь скакал во всю мощь, и Шакал отсчитал полудюжину глубоких вдохов свина, прежде чем отпустить Синицину талию. Затем, держась только ногами, Шакал сдвинул арбалет вперед, оттянул тетиву и зарядил его стрелой. Взяв оружие одной рукой и крепко прижав его прикладом к бедру, Шакал схватил Очажка за грубую гриву, отправляя в жесткий галоп. У Серых ублюдков не было варвара, который скакал бы быстрее его, но никто из бывших братьев Шакала не стал бы сдаваться. Стоило преследователю увидеть, что Шакал бросился наутек, он тоже ткнул бы своего свина. А оказавшись на расстоянии полета стрелы, покончил бы со своим делом.

Очажок молотил копытами, и посеребренные лунным светом кусты и валуны проносились мимо. Шакал доверял зверю и не смотрел на дорогу перед собой, а вглядывался вдаль, спешно оценивая местность, и, слегка смещаясь в седле, весом своего тела подправлял курс. Свин отвечал без колебаний, предвосхищая его безмолвные команды. Они мчались по равнинам, грохотали по песчаным полосам, освещенным льющимся звездным светом, ярко-белым в ночной черноте. На открытой местности они стали бы легкой добычей, но только так можно было оторваться.

Шакал повернулся в седле и никого не увидел. Пока. Сейчас каждое мгновение было драгоценно.

Синица держалась хорошо, идеально сохраняла равновесие. Очажок бежал, будто не замечая лишнего веса. Впереди показалась Алундра – созвездия заскользили по ее поверхности. Снова глянув назад, Шакал выругался. Он не знал точно, как давно преследователь заметил его, но теперь он определенно скакал за ними.

Они добирались до реки, вероятно, уже будучи в пределах досягаемости стрелы. Шакал смутно представлял себе, какой именно участок Алундры лежал перед ними, но перейти ее вброд можно было только в одном месте на много миль в обе стороны. Ночью, после отчаянной погони шансы выйти именно туда были невелики, а значит, оставалось только развернуться и дать бой.

Очажок несся к реке, и его бока заколыхались, когда он учуял воду. Обнаружив в себе запасы сил, свин прибавил скорости и устремился к самому берегу. Затем прыгнул в окаймляющий отмель овраг и застучал копытами по камням. Шакал чуть было не потянул зверя за один из свинодергов, чтобы тот не бросился пить, но в последний момент передумал. Когда они достигли воды, та разлетелась брызгами, и Очажок уверенно прошел через брод.

Шакал улыбнулся и едва не испустил торжествующий вопль.

– Очажок, ты прекрасный, смышленый свиной сын! – сказал он, энергично потрепав зверя по спине.

Когда они оказались на противоположном берегу, Шакал развернул варвара. Пора было выяснить, кто за ними гнался.

Мгновение спустя ездок показался вдали. Алундра была широка, но бледную лысую фигуру нельзя было ни с кем спутать.

– Колпак.

Шакал произнес это имя тихо, и его голос поглотила река, но взгляд Колпака сфокусировался на нем ровно в этот момент, словно тот его услышал. Они смотрели друг на друга через эфемерную речную преграду, и у Шакала словно побежал по спине ручеек. Он видел мысли Колпака, видел намерение пересечь воду, читавшееся в его позе.

Обнажив зубы, Шакал развернул своего варвара и направился к груде валунов, которую заметил, еще перебираясь через реку. Больше никто из Ублюдков не гнался за ними, в этом он теперь был уверен. Ваятель послал своего ручного головореза, чтобы утром Шакала и Синицу нашли на земле копыта, где бы они ни были в момент гибели. Будь это кто угодно другой, Шакал поехал бы дальше, зная, что правила будут соблюдены. Но это был Колпак.

Быстро взобравшись на холм, Шакал спрыгнул с седла, как только скалы скрыли его из виду. Он оставил Синицу на Очажке, а сам, пригибаясь, с тренчалом в руке, вскарабкался по валунам. Подобравшись к неровному гребню, он припал к земле и пополз на животе, пока не увидел реку. И как раз вовремя. Колпак уже был на ее середине.

Шакал предпочел бы ввязаться с угрюмым наемником в схватку, дать выход ярости в лязге клинков, но рисковать он не мог. Он собирался показать Ваятелю, что преследовать его было ошибкой, и показать копыту: всякий, кто устроит на него охоту, живым в Горнило не вернется. Крепче прижав приклад тренчала к плечу, Шакал посмотрел вдоль ствола и навел острый конец стрелы на Колпака. Негодяй не гнал своего свина – тот шагал почти лениво, будто насмехаясь над теми, кто от него бежал. Но Шакал больше не бежал. Он набрал воздуха в легкие и затаился. Пусть эта холодная уверенность сопровождает Колпака в преисподней.

– Убери палец с крючка, малой.

Голос был звучным и звонким, словно гром обваливающейся скалы. Этот голос нельзя было забыть.