что бывает, когда трогают МОЕ.

Он что, меня так защищает?!

Демонстрирует принадлежность…

В Кацевской манере отрубать голову противника за неверное слово.

Димитрий на мгновение вдавливает сильные пальцы в мою поясницу, давая почувствовать, как реагирует его тело на мою близость.

Наверное, мои глаза становятся размером с блюдца, и я внутренне содрогаюсь от импульсов, от животной тяги, что в нем чувствую и которую он мне сейчас демонстрирует, словно показывая каждому из присутствующих, что я его собственность.

Подобие защиты. Временной. Что со мной сделают, когда Кац уедет?!

Я одна.

А он ведет свою игру.

Мои же чувства к боссу выходят из-под контроля.

Сжимаю руки, не зная, куда себя, в принципе, деть.

С каждой секундой едкий взгляд все сильнее сверлит затылок, прожигает и ощущение такое, что снайпер целится из винтовки, готовясь выпустить пулю.

Кому принадлежит этот взгляд?!

Что ждет меня после?!

Я ведь не смогу предать этого противоречивого мужчину. Не буду сливать информацию Петровичу и… есть еще Авдеев…

Андрей…

Его внимание. Мое бегство от мажора.

Чем мне ответит он, когда Димитрий уедет?

А что, если Кац и со мной поступит так же, как с той несчастной стервой, которую приговорил к жестокой расправе.

Бизнесмен привык к жесткости и сегодня, демонстрируя мою принадлежность и заставляя всех бояться взглянуть лишний раз на свою помощницу, он меня сильно подставляет, ведь завтра, когда его тень не будет заслонять меня, что сделают разозленные псы, спущенные с цепей страха?!

– Опять думаешь не о том, Катрин…

– Приближая меня, ты оказываешь медвежью услугу, – отвечаю, тяжело вздохнув.

– Ты будешь рядом. Ты заставишь всех исходить слюной. Ты многого не замечаешь, малышка. Твои огромные серые глазки соблазняют… Не осознаешь, какого зверя будишь…

Почти падаю, но сильная рука властно обхватила меня за талию и продолжает вжимать в литую грудь, сползает немного и останавливается на бедре.

– Думаю, с этим вечером покончено…  

Димитрий, не прощаясь ни с кем, разворачивает меня в сторону выхода, принуждая молча идти рядом, чувствуя, как мужские пальцы даже сквозь одежду заставляют мою кожу полыхать.

Мы оказываемся в фойе.

И опять у меня предчувствие начинает фонить, адреналин разбавляет кровь и сердце бьется о ребра с тревогой.

Димитрия окликают, он останавливается, обернувшись, оставляет меня, делает шаг в сторону охранника, который начинает бегло изъясняться и жестикулировать.

Секьюрити приглушенно выдает четкую информацию. Кац сводит брови на переносице и в этот момент над моим ухом разносится хриплый голос:

– Ну, привет, Катерина Елецкая, – резко разворачиваюсь и встречаюсь с медовыми искрами, наполненными жгучими чувствами.

– Привет, Андрей.

Губы начинают дрожать. Я не готова к таким нервным перегрузкам.

Авдеев выглядит устрашающе и безумно сексуально. Окидывает меня многозначительным взглядом с головы до пят.

 Я до вот этой секунды его не воспринимала серьезно. Но сейчас, когда он явно в бешенстве, когда глаза темнеют, а пухлые губы складываются в жесткую линию, я понимаю, что Авдеев красив запредельно.

И от него становится жутко, потому что парень, которого я встретила в торговом центре, совсем не похож на того, кто сейчас преградил мне путь.

– Тебе идет красный, Катя. Еще пару часов назад я бы вырвал язык тому, кто сказал бы мне о том, что я увижу тебя здесь в роли девки магната, которого все облизывают, начиная с моего папочки.

Многозначительный взгляд. Испепеляющий. Который я чувствую оплеухой.

– Смотрю, у бизнесмена неплохой вкус. Красивая ты. Только я, идиот, думал, что другая… и хотел с тобой по-другому…

Он сейчас меня сжигает дотла своим взглядом, жаждой и злостью.

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться, Авдеев. 

– Даже так. Зайчишка.

– Просто. Прекрати. Андрей.

Мажор переводит взгляд с меня на появившегося рядом со мной Каца. Мужчина внимательно смотрит на меня, на Андрея, и я чувствую, как мир сужается до нас троих, застывших посередине помпезного фойе.

–  Что здесь происходит?

Мне кажется, что даже музыка, раздающаяся из зала, стихает, все вокруг гаснет, замирает и я отвечаю, пряча взгляд:

– Ничего особенного. Андрей уходит.

Мажор, явно владеющий английским, вскидывает бровь и прячет агрессию за изломом чувственных губ, слегка их кривя.

Меня перестают замечать. Двое мужчин практически одного роста сталкиваются взглядами, и атмосфера буквально искрит от того напора и напряга, который витает в воздухе.

– Да ты неплохо устроилась, Елецкая, – плюет в мою сторону ядом Авдеев, – а я тебя, суку, другой считал, честной, не дешевкой. А ты, значит, цену набивала?!

Эта речь, произнесенная на русском, бьет в самое сердце, и я просто не понимаю, как себя вести с мажором, который, как я сейчас вижу, немного навеселе.

 – Знатно ты меня уделала. Развела, как молокососа. Так просчитался… За сколько продалась? Позарилась на американские доллары?! Так у меня они тоже водятся. Сколько ты берешь за час, Елецкая? Я тебя на всю ночь сниму. Не бедный.

Лицо горит, как если бы Андрей мне по щекам надавал.

Его немного ведет в сторону, и я окончательно понимаю, что он надрался и потерял контроль.

– Авдеев, ты пьян. Иди проспись, а я сделаю вид, что не слышала всего. И не подходи ко мне больше. Никогда!

Отвечаю зло.

– Катя!

Тянет ко мне руку.

– Нет!

Не слышит.

Тянется, чтобы схватить меня.  Касается моей руки, странно, но действует совсем не грубо, что в его состоянии вообще не вяжется с происходящим, но силы в нем все-таки немеряно и я чувствую, как лечу в сторону Авдеева.

Внезапно мой полет останавливает жесткая хватка на локте.

Димитрий среагировал на прикосновение Авдеева к моей руке.

Жестко среагировал и заставил меня подавиться немым криком, когда четким, отработанным движением ребром открытой ладони ударил в кадык Андрея.

Страшный удар. Убийственный.

От неожиданности мажор выпускает меня и, пьяно пошатнувшись, не удерживается на ногах.

Ожидаю криков. Брани. Или продолжения.

Но Андрей удивляет.

Он просто вытирает кровь о манжет и переводит озверелый взгляд на Димитрия.

Немая агрессивная сцена между двумя матерыми самцами прерывается.

Хлопки дверей. Топот ног. Фойе заполняют охранники. Половина из которых принадлежит боссу, а вот остальных не знаю.

А за ними слышится злой, шокированный голос:

– Андрей?!

Впервые мэр, сбросив маску радушного хозяина вечера, выглядит действительно грозно. Глаза полыхают, и мужчина решительным шагом направляется к сыну, делая попытку помочь ему подняться после сокрушительного удара Каца.

Хотя, к слову сказать, мажор быстро пришел в себя, и резко вынимает руку из захвата