Мои глаза вспыхнули, и я улыбнулась про себя.

Он был сантиметров на пятнадцать выше нее. Не знаю, сделал бы он это на самом деле или нет, но от его вида кровь в моих венах закипала.

Она недовольно сжала губы, всем видом показывая, что игра еще не окончена, а потом молча удалилась.

Боже, как же я люблю его.

– Мэдок… – я подбежала к нему, а он обернулся как раз вовремя, чтобы заключить меня в объятия, и я прошептала ему на ухо: – Ты такой горячий.

Рассмеявшись, он обхватил меня за талию, оторвал от пола и занес в спальню. Я обняла его за шею и захлопнула за нами дверь.

– У нас проблемы, – констатировала я.

– Нам уже есть восемнадцать. Мой отец блефует.

– Но…

– Поверь мне, – перебил меня он. – Ты меня любишь?

Я кивнула с видом ребенка, которому пообещали мороженое.

– Да.

– Любишь настолько сильно, что будешь не в состоянии убить меня, даже если я стану зомби? – с ехидным видом спросил он.

– Да.

Я рассмеялась.

Он поставил меня на пол и достал из кармана круглую черную коробочку. Когда он ее открыл, я чуть в обморок не рухнула от увиденного.

Роскошное платиновое кольцо с огромным круглым бриллиантом в центре и бриллиантами поменьше по краям сияло в электрическом свете.

Когда я оторвала от него округлившиеся глаза, Мэдок встал на одно колено и усмехнулся.

– У меня есть идея.

– Чувак, ты уверен, что готов к этому?

Джаред облокотился на столик рядом с Мэдоком, пока мы подписывали необходимые бумаги.

– Не надо ревновать, – отшутился Мэдок. – Мы по-прежнему будем друзьями. Только тебе не удастся больше безнаказанно заглядываться на мою попку.

Джаред закатил глаза, плюхнулся на один из стульев, стоящих в ряд, и поставил локти на колени.

Нет, он не думал, что Мэдок что-то делает неправильно. Просто волновался за него. И, похоже, ему тоже было немного не по себе.

Я вот уж точно переволновалась. Меня мутило, я жутко переживала, была нервной и напряженной.

И по уши влюбленной.

Мне хватило пары секунд, чтобы собраться с мыслями и прошептать «да», когда Мэдок попросил моей руки. И даже несмотря на ураган вопросов и тревог, в одно мгновение возникших в голове, в одном я была уверена наверняка.

В Мэдоке.

Я не сомневалась в нем ни секунды и не испытывала ни капли сомнений, когда спрашивала себя, не поторопились ли мы с таким важным решением.

Я принадлежала ему. Только ему. Всегда. Это было правдой.

Мы уехали из дома до того, как вернулся отец Мэдока, и направились прямо в Чикаго. У меня с собой даже одежды толком не было, так что сначала мы заехали в общежитие, чтобы привести себя в порядок и забрать Тэйт, а потом написали Джареду, чтобы он ушел с занятий и встретился с нами в здании муниципалитета.

Нам нужны были свидетели, и, разумеется, мы хотели, чтобы в такой важный момент друзья были с нами.

Хотя я определенно не была похожа на невесту. У нас с Тэйт был одинаковый стиль в одежде, а значит, найти среди наших вещей платье было не суждено. Но, может, это и к лучшему. Я бы чувствовала себя не в своей тарелке.

Легкую белую блузку с изящным бантом на воротнике и рукавами-фонариками я заправила в симпатичные обтягивающие джинсы, надела черные балетки и черный же плащ в стиле милитари, до талии прямой, а книзу расклешенный. Мэдок же надел свои обычные дорогие джинсы и черную короткую осеннюю куртку, тоже в стиле милитари. Так что мы с ним отлично смотрелись. Он уложил волосы гелем. И теперь смотрел на меня, ослепляя лучезарной улыбкой, которая уже меня завела.

Мы с Тэйт по-быстрому навели мне красоту на голове и сделали макияж. Мэдок не переставал сверлить меня глазами с таким видом, будто сейчас съест. Значит, вышло нормально.

Я сцепила руки в замок и крепко сжала пальцы.

Кольцо с огромным бриллиантом оказалось невероятно удобным, а это что-то да значило для девушки, которая ювелирных украшений в жизни не носила.

Мэдок сказал, что это семейная реликвия: отец подарил это кольцо его матери на помолвку. Когда я напряглась, он рассмеялся и объяснил, что только брак его мамы закончился разводом, а бабушка и прабабушка, которым оно принадлежало до нее, жили со своими мужьями долго и счастливо.

Мужьями. Мэдок будет моим мужем.

Голова чуть не лопалась от вопросов. Где мы будем жить? Насколько ужасно отреагируют наши родители? А что с учебой? Получится ли из меня хорошая жена? Подхожу ли я ему?

Я опустила глаза и стала разглядывать кольцо. Такое замысловатое! Я прямо прониклась его историей, а потом задумалась о мужчине, который мне его подарил. Он любит меня. Он верен мне. Он сильный.

И нашим родителям придется смириться с тем, что мы больше никогда не расстанемся.

– Ты выглядишь такой счастливой, – сказала Тэйт, стоя рядом со мной, пока Мэдок заканчивал оформлять документы с работником муниципалитета.

Я положила руку на живот и вздохнула.

– Мне кажется, меня сейчас вырвет.

Мэдок оторвался от документов, взглянул на меня и поднял брови.

Я поспешила добавить:

– То есть я так счастлива, что просто не могу удержать все в себе.

Он нагнулся и чмокнул меня в губы.

– Поехали. Нам нужно еще в суд успеть.

Одной рукой он взял меня за руку, другой забрал со стола разрешение на брак и уже собирался идти, но я его остановила.

– Мэдок, – позвала я его как можно более робко, – я думаю… может быть… нам стоит найти священника.

У меня на лице появилось виноватое выражение.

– Священника? – с удивлением переспросил он.

Мы с Мэдоком были воспитаны в католических традициях, в младших классах учились в приходских школах. Однако давно перестали ходить в церковь, так что ничего удивительного, что мой вопрос стал для него неожиданностью.

Я сглотнула.

– Просто думаю, что отец убьет тебя, если наш брак не будет одобрен церковью, – я тянула Мэдока вперед, улыбаясь уголками губ. – Пошли.

Машина Джареда и Тэйт остановилась прямо за нашей. Мы ехали впереди, а они просто следовали за нами. Паб Sovereign’s находился в северной части Чикаго, как раз между муниципалитетом, откуда мы недавно выехали, и Северо-Западным. Мы припарковались, и я сразу зашагала в бар, точно зная, куда идти.

В дальнем зале, вход в который при желании можно было закрыть красными бархатными занавесками, за круглым столом в компании трех друзей сидел отец Маккэффри. Двое из них тоже были священниками, а третий, в кожаной куртке, – завсегдатаем бара.