его трехчасовые монологи и со своей стороны вставлять в них разве что бесконечные «да, конечно» и «без сомнения, вы правы».

Муссолини чувствовал, что с ним обходятся, как с прислугой, а тут еще и Эдда, его дочь, врывалась к нему в кабинет и рассказывала, что немецкий распорядитель работ в качестве воспитательной меры отрезал пальцы итальянскому рабочему.

В общем, немудрено, что как-то дуче сказал Чиано, чтобы тот занес в свой дневник его предсказание — недалек тот день, когда Италия поссорится с Германией, а пока он велел не прекращать работу на строительстве укреплений вдоль альпийской границы с Рейхом.

Муссолини полагал, что они могут пригодиться.

Ну, что тут можно сказать?

Только то, что письмо Гитлера содержало еще и такой пассаж:

«В заключение я хотел бы Вам сказать еще одно. Я чувствую себя внутренне снова свободным, после того как пришел к этому решению. Сотрудничество с Советским Союзом, при всем искреннем стремлении добиться окончательной разрядки, часто сильно тяготило меня. Ибо это казалось мне разрывом со всем моим прошлым, моим мировоззрением и моими прежними обязательствами. Я счастлив, что освободился от этого морального бремени. С сердечным и товарищеским приветом.

Его Высочеству, главе королевского итальянского правительства, Бенито Муссолини».

Уж что творилось на душе у адресата послания, сказать трудно. Вряд ли Муссолини ощущал освобождение от морального бремени. Скорее можно предположить, что он горько сожалел о том, что поторопился и не сделал так, как сделал Франко: не выждал еще несколько недель или даже несколько месяцев. Куда лучше было бы последовать совету Черчилля и, не горячась, взвесить все еще разок.

Но сейчас, в июне 1941-го, поздно было сожалеть о поспешности своих действий в июне 1940-го.

Уже 26 июня первые итальянские полки двинулись на Восточный фронт, в Россию. На перроне вокзала в Вероне их провожал сам дуче.

Он изо всех сил старался демонстрировать энтузиазм.

О тонкой связи между кино и реальностью

I

В феврале 1942 года тайная полиция арестовала в Милане некоего парикмахера по имени Леонардо Патане. Он был обвинен в злонамеренном сочинении анекдотов, а доказательством преступления послужил найденный у него список фильмов, имевшихся в итальянском прокате. Парикмахер напротив каждого названия — вроде такого, как «Потерянный рай» или «Утраченные иллюзии», — поставил крамольное пояснение. Например, «Утраченные иллюзии» связывались с лозунгом дуче «Мы победим!», а напротив комедии под названием «Какая дурацкая шутка…» значилась короткая пометка: «фашизм».

Несчастный парикмахер вряд ли придумывал все это — очень похожий список был найден и у Сержио Родомонте, члена фашистской партии, но дело попало на контроль к самому дуче, и отговорки вроде «народного творчества» его бы не устроили — надо было найти автора.

Вот парикмахера автором и назначили, и по указанию Муссолини отправили не в ссылку, как обычно, а в тюрьму, но шутку, соединявшую в одно участие Италии в войне с фильмом под названием «Безнадежная затея», придумал все-таки не он.

Во-первых, в его списке ее не было, а во-вторых, жил наш парикмахер на севере, в Милане, а шуточка имела хождение на юге, и потешалась над ней вся Сицилия.

Юмор в какой-то мере служил заменой хлеба.

По официальным данным, до 40 % населения Италии жило в состоянии постоянного недоедания. Карточную систему ввести-то ввели, но выдавалось по карточкам все меньше, и престиж дуче от этого очень пострадал. Он, собственно, и сам понимал, что теряет популярность, и пытался вернуть ее старыми, хорошо отработанными трюками. Поскольку в свои «золотые годы» Бенито Муссолини славился способностью принимать мгновенные важные решения, он в самом конце 1941 года повторил эту практику — вдруг назначил некоего Альдо Видуско-ни секретарем фашистской партии Италии.

Тот был, конечно, образцовым фашистом — сражался в Эфиопии, а потом добровольцем пошел в Испанию на войну и был там тяжело ранен, но в 1941-м ему было всего лишь 27 лет, и репутация у него была как человека «невежественного, злобного, абсолютно ничтожного» — по крайней мере, так думал Витторио Муссолини, сын диктатора.

Что до Чиано, так тот просто дар речи потерял, узнав о назначении.

Он думал, что дуче тут все-таки хватил через край, но многие иерархи партии начинали думать, что «хватил через край» — это как-то слишком по-родственному мягко.

Они начинали сомневаться в том, что их вождь вообще адекватен.

Он, скажем, собирал своих министров и держал перед ними трехчасовые речи, не позволяя ни садиться, ни даже записывать хоть что-то.

Муссолини объяснял это тем, что опасается несанкци-онируемых утечек информации.

А в Риме тем временем придумывались новые шутки. Итальянское слово «foro» имеет несколько значений. Одно из них — «форум», в смысле площади для массового общения, и в Риме уже существовал форум Муссолини.

Но это же слово может означать «дырку». И поскольку с едой становилось все хуже, то последнюю дырку на затянутом ремне стали называть «дырочкой Муссолини».

После атаки японцев на Перл-Харбор фюрер решил, что такую полезную инициативу следует поддержать — и в декабре 1941-го, за пару месяцев до того, как тайная полиция в Милане нашла злонамеренного парикмахера, объявил Америке войну. Дуче без долгих раздумий последовал его примеру.

И как-то так незаметно оказалось, что Италия теперь, помимо СССР, воюет еще и с США.

II

Война войной, а светская жизнь в Риме все-таки не совсем замерла. 22 июня 1942 года, как раз в годовщину начавшейся в 1941-м войны с СССР, праздновалась свадьба одной милой девушки, начинающей актрисы кино. Замуж она выходила за маркиза, свадьба была очень пышной, среди гостей было полно генералов, адмиралов и высоких лиц из государственного аппарата, а все потому, что девушка — ей было всего девятнадцать — звалась Мария Петаччи, и она доводилась родной сестрой Кларе Петаччи.

К 1942-му она под псевдонимом Мириам ди Сан-Серволо уже успела сняться в фильме «Путями сердца» и имела успех, что было и немудрено, ибо на роль ее устраивал сам дуче, который уж заодно заказал в газетах самые лучшие рецензии.

К этому времени связь Муссолини с его подругой, Клареттой Петаччи, была «секретом, открытым для всех», так что младшей сестре своей подруги на свадьбу он подарил роскошный серебряный сервиз, а присутствие важных лиц на премьере фильма с ее участием стало делом как бы обязательным, примерно как на государственном приеме.

Собственно, у важных лиц имелись основания для приезда и помимо желания показаться в столь избранном обществе: через семейство