— Вы действительно не питаете к своему мужу никаких чувств? — спросил он, касаясь губами ее щеки.

— Нет, — выдавила из себя Хелен.

— О Боже, вы та, которую я искал всю жизнь, — прошептал он и припал к ее губам.

Перед страстными поцелуями Мейна было трудно устоять. Хелен непременно растаяла бы в его объятиях, если б не мучившая ее мысль о том, что ей нужно вернуться к мужу и сесть вместе с ним за работу над партитурой.

— Мне пора ехать, — оттолкнув графа, сказала Хелен. И добавила на всякий случай: — Увы…

Его глаза потемнели. В этот момент он был похож на безумного.

— Но когда мы снова увидимся?

— Я сразу же пошлю вам записку, как только покину дом Риса, — пообещала она.

— Это будет через месяц? Я не могу ждать так долго, ведь я наконец-то нашел свою любовь!

— Боюсь, вам все же придется подождать. Я не смогу встречаться с вами, потому что нахожусь в Лондоне инкогнито. Для меня было бы ужасно, если б вскрылась правда о том, где я сейчас живу.

— Но какое отношение все это имеет к нам? Неужели вы, словно монахиня, сможете жить в доме мужа целый месяц, не видясь со мной хотя бы тайно?

Хелен снова вспомнила вчерашний пикник в парке. Нет, ее жизнь в доме мужа никак нельзя было назвать монашеской.

— Вы опять покраснели, — промолвил граф, сжав ее руку. — Поедемте ко мне, дорогая. У меня есть небольшой дом на Голден-сквер, неподалеку от Пиккадилли.

— Это исключено, — решительно заявила Хелен. — Я никогда ничего не делаю тайком.

Мейн пришел в замешательство. Ему было странно слышать такие слова от женщины, скрывавшей свое местонахождение от всего Лондона.

— То есть я хотела сказать, — спохватилась Хелен, — что рассчитываю на честные открытые отношения с вами. Как только я снова начну выезжать в свет, я пошлю вам записку. Мы непременно встретимся.

Она надеялась, что к тому времени Мейн найдет себе другую замужнюю даму и забудет о ней.

— Ваши честность и искренность просто поразительны, — с придыханием промолвил граф.

— Вам пора, сэр, — сказала она и постучала в стенку экипажа. Ее лакей тут же открыл дверцу.

— Всего хорошего, милорд, — попрощалась Хелен. Мейн вышел из кареты, но ту же обернулся с таким видом, будто был не в силах сдвинуться с места.

— Хелен… — промолвил он.

Однако она подала знак лакею, и тот захлопнул дверцу. Взяв в руки партитуру, Хелен снова начала просматривать ее, делая какие-то пометки. «Наверное, в конце седьмого такта все же следует использовать глиссандо, — подумала она. — Тогда конец пятнадцатого будет звучать как эхо или отголосок».

Они добирались до Воксхолла по воде. Том и Лина сидели рядом на корме лодки. В присутствии Хелен Лина всегда была молчалива. Создавалось впечатление, что она старалась держаться скромно и незаметно. Тому очень хотелось снова услышать ее гортанный смех. Он подозревал, что Лина чувствовала себя подавленной от ревности, ведь ей наверняка было больно видеть рядом с Рисом его жену. От этой мысли у Тома сжималось сердце.

Небольшое суденышко скользило по речной глади. Вода была пугающе черной, но висевший на носу фонарь освещал весла. Падавшие с них капли казались серебристыми, переливающимися на свету алмазами. Обуревавшие Тома эмоции никак нельзя было назвать благопристойными. Никогда прежде он не посещал Воксхолл, поскольку священники обычно не позволяют себе предаваться сомнительному веселью.

Они приближались к причалу, когда до их слуха донеслась приглушенная какофония звуков. Они услышали музыку, голоса посетителей, крики мелких торговцев, предлагавших свой товар. Выйдя из лодки, вся компания поднялась по лестнице и оказалась на широкой набережной.

Сумерки быстро сгущались, в садах на деревьях уже зажглись разноцветные фонари, но все равно было очень темно. Язычки пламени мерцали от порывов легкого ветерка, дувшего с реки, и давали мало света. «Неудивительно, что о Воксхолле ходит дурная слава, — невольно подумал Том. — В этом лабиринте аллей и тропинок молодая женщина может легко заблудиться».

Казалось, здесь сам воздух был пропитан сладострастием, будоражившим чувства посетителей.

— Чем это так удивительно пахнет? — спросила леди Боннингтон, вдыхая сладкий аромат.

— Это благоухают примулы, — ответил ее муж.

На леди Боннингтон были темно-зеленый длинный плащ и полумаска. Она выглядела великолепно, но Лина казалась Тому намного красивее. Она была стройнее, скромнее и тактичнее Эсме, во всяком случае, так считал Том.

Тряхнув головой, он попытался отогнать грешные мысли. Зачем он сравнивает этих двух женщин? Том не узнавал сам себя. Куда подевался благочестивый священник Томас Холланд, не поддававшийся никаким искушениям в течение многих лет? Что с ним случилось?

Однако его внимание вновь приковала к себе стройная фигура Лины. Могли Том считать себя ее спутником сегодня вечером? Втайне он мечтал затеряться с ней где-нибудь среди садов…

— Я заказал беседку, куда нам подадут ужин, — сообщил Рис. — Фейерверки начнут запускать не раньше одиннадцати часов, поэтому предлагаю пока немного прогуляться.

Подхватив жену под руку, Рис быстро зашагал по аллее, а леди Боннингтон и ее муж последовали за ними. Том очень обрадовался. Его мечта сбывалась, ведь на сегодняшний вечер он был спутником Лины. Они остались наедине.

Лина растерялась, передернув плечами.

— Что с вами? — встревожился Том.

— Вся эта ситуация кажется мне не совсем приличной, — понизив голос, промолвила она. — В присутствии леди Годуин я чувствую себя не в своей тарелке. До знакомства с ней все было по-другому. Ситуация казалась мне комичной: жена Риса живет с матерью, а я занимаю ее спальню. О Боже, какой легкомысленной я была!

— Вы такая же леди, как Хелен и Эсме Боннингтон, — сказал Том.

— Нет, я совсем другая, — качая головой, возразила Лина. Ее кожа отливала молочной белизной.

— И тем не менее я считаю вас прирожденной леди, — сказал Том.

— Не надо мне льстить.

— Вы — истинная леди, и это правда, — стоял на своем Том. Она пожала плечами:

— Мой отец благородного происхождения, но я не достойна его. Поэтому мне не по себе в обществе светских дам.

— Предки вашего отца были дворянами?

— Да. Его судьба чем-то похожа на вашу. Он был младшим сыном барона и по сложившейся традиции принял сан священника. А всего в семье деда было четверо сыновей. Я не придаю никакого значения происхождению отца. Родня по отцовской линии никогда не общалась со мной. А потом я вообще убежала из дома и стала содержанкой вашего брата. Но у меня все же есть совесть, Том. Я не могу развлекаться в одной компании с женой своего любовника. Это неправильно. Теперь я раскаиваюсь в том, что согласилась на предложение Риса жить под одной крышей с Хелен.