— Ладно. А то я сам не знаю, что делать. Никс сказал, что если не вернется, то я должен передать тебе эти документы. Кто знал, что ты упадешь в обморок и окажешься беременной! Запаха-то от тебя никакого нет!

Если бы меня сейчас ударили по голове, я бы была меньше шокирована, чем от слов лиса. Мой взгляд заметался, а дрожащие пальцы сами потянулись к животу.

Что он сказал? Я беременна?

По голове будто кто-то стал бить маленьким молоточком, быстро-быстро. Шею словно что-то сдавило, а легким было мало места в теле, казалось, они никак не могли расправиться и набрать достаточно воздуха.

«Песец ужасно плодовит», — вспомнила я характеристику полярного лиса.

Похоже, мне посчастливилось опробовать это на себе.

— Ты можешь ничего не говорить Никсу? — Я смотрела на свой абсолютно плоский живот, пытаясь разобраться в себе. Что я чувствую? Радость? Разочарование? Страх? Нет, все не то.

Я почесала за ухом и поймала эмоцию за хвост. Вот она — я в полном замешательстве. Это было так неожиданно и не вовремя, что я теперь никак не могла собрать мысли в кучу и понять, как же действовать. Хотя когда оно — вовремя? После дождичка в четверг?

Где-то там внутри под моей ладонью маленькая горошинка, которая станет малышом. Моим продолжением, моей плотью и кровью. Ему нужна крыша над головой, любящая семья, гармония в доме. Смогу ли я все это ему дать?

— Да как не говорить-то? Думаешь, сможешь скрыть беременность от истинного оборотня? — Лис смотрел на мой живот так, будто тот мог отколоть еще пару сюрпризов. Дышал нервно, неравномерно, а брови его то взлетали, то хмурились.

— Узнает сам — тогда другой разговор, а пока, прошу тебя, молчи. — Я вложила в голос все свои переживания. — И лаборанту этому скажи помалкивать.

— Только не говори, что ты собралась избавляться от ребенка. — Захар даже телом назад подался от таких мыслей, один глаз сощурил и смотрел на меня как на мигающую бомбу — взорвется или нет?

Стоило ему озвучить это, как внутри проснулся невероятный протест, а руками я рефлекторно закрыла живот и волком посмотрела на лиса:

— Нет!

Только тут меня пронзила мысль: а что, если они отбирают таких детей у мам?

Я подобралась и отползла подальше от лиса, а тот понял все по моим движениям, посмотрел с обидой.

Сглотнув, я подозрительно сощурила на него глаза. Захар в ответ с шумом втянул воздух и выпустил его разом через нос, громко фыркнув:

— Ты совсем не понимаешь оборотней. Он никогда не отпустит. Ни тебя, ни ребенка.

Раньше эти слова меня бы испугали. Я бы чувствовала себя пойманной в капкан, из которого живой не выйти. Сейчас же убежденность лиса почему-то отозвалась облегчением внутри меня.

Неужели я так боялась потерять Никса? Когда я успела так привязаться к нему? Сама не поняла! Но одно я знала точно: я хочу сохранить свою беременность в секрете так долго, как могу. Раз то, что Леон убрал мой запах, играет мне на руку, пусть так и будет. Осталось взять слово молчания с его подчиненного и лаборанта.

— Никс еще сам не понял, что с ним и его зверем. Видишь, документы о свободе мне передает через тебя, а сам сейчас, уверена, жизнью рискует. А ты говоришь: не отпустит! Надумал там что-то себе, со мной не говорит. Если узнает, что я беременна, то совсем запутается. А у вас в клане неприятности, он вам нужен с трезвым рассудком, верно?

Захар выдохнул весь воздух из легких и опустил плечи. Поник, будто из него вытянули стержень, один пустой взгляд.

Неожиданно парень поднял голову:

— Но как же ребенок? За ним нужно следить! Я слышал, что беременность проходит быстрее. Например, у Веры, истинной главы гибридов, сын был не только быстрее всех, но еще и с такой силой альфы, что мог из живота весь клан нагнуть! Не-е-е, я не могу взять на себя такую ответственность и прикрыть твою спину!

— Я врач, я знаю все о беременности и родах, причем не только людей, но и животных. Я буду следить за своим состоянием, обещаю…

— Здесь?

— Нет, не здесь. Здесь меня быстро раскроют. Скажи, оборотни слышат стук сердца ребенка?

Захар задумчиво посмотрел вправо и вверх, вспоминая:

— Слышат, но когда точно, я не вникал.

Сердце человеческого ребенка начинает биться на двадцать первый день. А что с ребенком от оборотня? Нужно посчитать, когда был тот самый день в переулке, когда мы растопили даже снег.

А пока меня интересовало одно:

— Никс в опасности?

Клан гибридов

— Пойдем, не разворачиваться же. — Никс открыл дверь и одним слаженным движением вышел из машины.

— Угу. — Майконг с шумом втянул еще одно детское пюре в мягкой упаковке и рывком хотел встать с водительского места, но ударил о корпус авто. — Да етить-колотить!

— Идем, все равно нас видели, — подтвердил Макс, разминая затекшую шею.

Настроение у троицы лисов было дерьмовым, а вот гибриды просто светились радостью и облегчением.

— Смотри, малой только злится, — вдруг заметил Майконг хмуро-сосредоточенное выражение лица сына Дмитрия.

Никс посмотрел на маленького Александра, мальчика, который, еще находясь в животе, наделал много шума, и заметил странное — вся семья светилась от счастья, обнималась, а он злился по-настоящему. Альфа, сила которого еще из утробы матери нагнула весь клан, вдруг зарычал на высокой ноте, совсем по-детски, и совсем по-взрослому ударил силой лидера по всем. Волной накрыло даже лисов!

Никс прижал подбородок к шее и отвернулся, противясь. Майконг схватился за плечо, лицо перекосило. Макс зашипел, с трудом не зажимая плечи.

Всех гибридов прижало к земле, будто на них давили невидимым стеклом, за исключением самого главы — отца семейства, Дмитрия. Но и тот с трудом справлялся с подавляющей силой сына, в недоумении опустился рядом с ним на землю и заглядывал в лицо, что-то спрашивая.

А Александр смотрел четко на леопарда и одной только силой альфы наклонял его к земле все ниже и ниже. Леон шипел, рычал, сопротивлялся и взрыхлял землю пальцами, со злостью глядя на маленького мальчика с невероятной силой.

— Он спас твою сестру! Ты что делаешь?

Но Александр лишь еще сильнее сморщил нос, на лице залегли глубокие носогубные складки отвращения. Мелкий рыкнул, и Леона просто расплющило по земле, он с силой ударился носом. Оборотни почувствовали металлический запах крови.

— Александр, прекрати сейчас же! — строго и громко потребовал отец ребенка, уголки губ мужчины опустились, он посматривал на леопарда, прерывисто вздыхая. Дмитрий повернулся к Леону, положил руку на свою грудь и послал сыну взгляд, полный упрека.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍У мальчика выдвинулась вперед нижняя челюсть, а глаза заблестели при взгляде на отца.