покупать запчасти для приобретенной за границей техники. Есть примерно 12 000 тракторов «Фордсон», и все [наши] железные дороги в основном британского производства.

Советский представитель: Я не могу обещать приобретение товаров за твердую валюту, но Египет затягивает выдачу лицензий на импорт советских товаров. Египтянин: Ну, в течение трех месяцев вы не покупали хлопок, и поэтому импорт из Советского Союза пришлось сократить.

Советский представитель: Мы перестали покупать хлопок, потому что египетские организации и компании резко сократили импорт товаров, в особенности нефти и нефтепродуктов, и поэтому у нас нет средств для оплаты. Египтянин: Ну, вы практически никогда не используете большую часть кредита, который мы предоставляем, – почему бы не увеличить кредитный лимит с 1 до 5 млн египетских фунтов и не получить по нему все, что вам нужно?[596]

Но это предложение не позволило бы выйти из тупика. И по прошествии пяти месяцев советские представители все еще настаивали на той же бартерной цене за хлопок, так как египтяне определили цену в британских фунтах[597]. Египет отказался отступить, и обе стороны пришли к соглашению, согласно которому советские бартерные товары могли продаваться по цене, включающей надбавку, аналогичную той, которую СССР платил за египетский хлопок. Однако последнее оставляло много места для недоразумений и злоупотреблений. На сетования египтян по поводу завышенных на 25 % по отношению к мировому уровню цен на катанку – намного выше 6 %-й набавки, которую Советский Союз платил за египетский хлопок в то время, – советские представители отвечали, что при нынешнем уровне цен они без проблем продают этот товар частным покупателям. Они утверждали, что нет никакой «египетской цены», а есть только рыночная[598]. В контексте инфляции и ограничения импорта западных товаров (из-за отсутствия твердой валюты) кто мог сказать, что действия советской стороны несправедливы? Как отмечали представители СССР, никто, кроме правительства, в Египте не жаловался.

Советской стороной подчеркивалось, что отношения с частной сферой зачастую выстраивались легче. Возможностей для неверного толкования политических рычагов влияния Египта на Советский Союз было меньше, поэтому подобные расчеты не мешали переговорам. Вскоре, однако, последовал стандартный поток жалоб: советские товары предлагались по завышенным ценам; некоторые поставки задерживались; другие товары не соответствовали стандартам качества; и, если иногда советские представители жаловались в египетское министерство экономики на то, что египетские фирмы, с которыми они имели дело, не получали необходимых лицензий на импорт, то это происходило из-за того, что соглашения с советскими организациями заключались до получения лицензий[599]. Проблемы усугублялись игрой, которую вели египетские бизнесмены с целью получения от системы лицензирования прибыли. Египетский госслужащий сообщил советским представителям, что бизнесмены часто давали им неверные рекомендации по корректировке уровня цен, а затем, развернувшись на 180 градусов, просили об аудиенции с правительственными чиновниками, чтобы указать на то, что аналогичный продукт можно получить дешевле на Западе. Импортная лицензия, дающая местному бизнесмену право на получение твердой валюты, имела гораздо большую ценность, чем эквивалентная импортная лицензия на советский продукт: доступ к конвертируемым валютам открывал возможности для валютных спекуляций и незаконных валютных переводов, недоступных в случае лицензий на бартерную торговлю со странами советского блока. В целях дальнейшей рационализации внешней торговли египетское правительство начало рассматривать возможность создания полугосударственных организаций, которые можно было бы более тщательно контролировать[600]. Подобный шаг, возможно, был резонным. В 1961 году заместителя министра внешней торговли Кузьмина поставило в тупик заявление египетского торгового атташе в Москве о том, что советские металлы слишком дороги, особенно в сравнении с японскими. Но советское руководство, будучи и импортером, и экспортером, тщательно следило за мировыми ценами на металлы, и Кузьмин был уверен, что японские цены, как правило, на 15 % выше европейских. Он не понял, почему японские металлы являются эталоном, по которому можно судить о советских.

Летом 1961 года ситуация, казалось, улучшилась после того, как египетское правительство решило покончить с двойной системой ценообразования, предполагающей скидки, надбавки и уловки, связанные с бартером. Египтяне в конце концов предложат Советскому Союзу хлопок по ценам мирового рынка[601]. Советское руководство обещало ответить на любое снижение цен на египетский хлопок уменьшением стоимости советской продукции. Эти шаги, однако, не очень изменили позицию на египетском рынке советских товаров, по-прежнему уступающих по качеству американским, западногерманским и даже британским. Советские торговые организации также быстро завоевали репутацию организаций, оказывающих ограниченный спектр услуг гарантийного обслуживания товаров; изменение цен не исправило и эту ситуацию[602]. Но самое важное – оно не смогло предотвратить попытки Египетского государства сократить торговлю со странами советского блока в пользу увеличения торговли с Западом. В конце 1961 года от Комитета по регулированию внешней торговли Египта поступил приказ сократить товарооборот с коммунистическим блоком и увеличить закупки западных машин и оборудования[603]. Таким образом, в первой половине 1962 года обе страны снова заняли по отношению друг к другу жесткую позицию. Египетские должностные лица, игнорируя советские офисы, выпрашивали древесину, которую Египет не мог купить по причине отсутствия твердой валюты. Советский Союз не поставил товары в установленном договоре объеме. Как объяснял советский торговый представитель, эти действия были связаны с нарушением обязательств по поставке хлопка египетской стороной[604]. Тем не менее египетские должностные лица отклонили предложение представителей СССР об обмене большего количества древесины на большее количество хлопка, – вероятно, потому, что планировали продать последний за твердую валюту. Ходили слухи о тайных продажах египетского хлопка на западных рынках, которые в значительной степени нивелировали оправдания Египта, отказывавшегося продавать больше хлопка Советскому Союзу[605]. Враждебный тон снова вернулся в торговые переговоры между представителями двух стран[606]:

Советский представитель: Почему ваша хлопчатобумажная пряжа такая дорогая?

Египтянин: Потому что наша пряжа сделана из самого высококачественного египетского хлопка, и лучше ее вы не найдете ни на одном из рынков.

Советский представитель (на этот раз без намека на шутку): Я впервые в жизни слышу, чтобы при описании показателей качества пряжи упоминалось сырье, из которого эта пряжа была произведена.

Египтянин: Это все правда. Американцы и европейцы это понимают, поэтому и покупают у Египта.

Советский представитель: Покажите мне эти контракты.

Египтянин: Египет никогда не просил Советский Союз показывать свои контракты, а верил советским представителям на слово.

Советский представитель: У Египта никогда не было оснований не доверять информации советских внешнеторговых организаций.

Когда официальный представитель Египта попытался перевести тему на покупку апельсинов, советский представитель заявил, что цены и в этом случае завышены. Египтянин