— Это случайно не Микки Громоотвод? Ну, тот чокнутый тип с ожерельем из отрезанных ушей, которого Отто оставил караулить вход в цитадель? — спросил Харви, приглядываясь.

— Он самый, — подтвердил Обрубок. — И, похоже, у него есть для босса важные новости. Настолько важные, что Громоотвод даже не притормозил, чтобы поглазеть на авианосец, который он наверняка заметил… А что может быть сейчас для Диких Гусей важнее проклятого авианосца?

— Ты намекаешь на то, что…

— Я не намекаю. Я почти уверен, что Ковач все же сделал свое грязное дело. Моряки спутали карты не только всем нам, но и ему. Поэтому когда еще, если не сейчас, Ковачу подчищать за собой улики?.. Ну так что — ты возвращаешься в камеру и забиваешься под нары или идешь со мной и Рамосом попытать счастье в Поднебесье?

— Что-то мне снова расхотелось обратно в камеру, — смущенно покряхтев, сознался Багнер. — К тому же я забыл: там ведь теперь благодаря тебе нет света. Да и лечь не на что — Факельщики наверняка спалили на костре все наши матрасы.

— Матрас тебе в цитадели не обещаю, зато света там — хоть отбавляй, — сказал Кальтер. — И света, и тепла, и прочих радостей. Да и здесь вскоре будет не хуже. Сдается мне, Рошон все-таки решил драться, раз легионеры закопошились возле ракетных установок. Что ж, безумству храбрых поем мы песню. Пускай воюют с авианосцами, если хотят. А мы не такие гордые и отважные — нам и нашей маленькой войнушки вполне хватит…

Компаньонам было неразумно соваться к нижнему входу в цитадель раньше, чем туда вернется Штернхейм. За время своего сидения у запертых ворот Дикие Гуси успели подготовиться к штурму, даже не будучи уверенными, состоится он или нет. Поэтому Кальтер не собирался бежать впереди наемничьего молоха, который запросто мог раздавить его с компаньонами, даже не заметив этого. Напротив, Кальтер планировал выждать, когда наемники проторят им путь. И уже потом, перешагивая через трупы врагов и союзников, он начнет обделывать собственные дела.

Осторожность вынуждала Обрубка терять драгоценные минуты. Но бросаться в логово врага очертя голову означало лишиться этой самой головы за первым же поворотом коридора. Даже если хозяева Поднебесья впали в эйфорию при виде миротворцев, вряд ли они утратили свою обороноспособность. И уж точно не отложили на радостях оружие, коего у них, так же как сейчас у Диких Гусей, предостаточно.

Впрочем, Штернхейм тоже понимал, что промедление со штурмом для него подобно смерти. И поспешил вниз сразу, как только выслушал срочный доклад гонца. А следом за главарем туда же рванули прочие Гуси, которые ошивались на площадке. Стараниями Громоотвода очередная новость разлетелась среди них буквально за минуту.

И не только среди них, но беспокоиться о ее секретности было некогда. Да и незачем. Все равно возобновившийся грохот даст понять легионерам и прочим зэкам, что на «Рифте-75» началась очередная битва. И на сей раз призы за победу в ней были воистину ценными: место в катере или вертолете, у которых еще оставался шанс убраться с Татакото до того, как на него высадятся войска.

То, на что провоцировал Ковача Обрубок, свершилось.

Действительно, взрывоустойчивая перегородка, в которую так долго ломились наемники, теперь была поднята. Но вряд ли Ковач или его подручный открыли ее прямо здесь. Ведь тогда им пришлось бы объясняться со стерегущими ворота охранниками, и не факт, что те дали бы предателям уйти отсюда живыми. Нет, эта диверсия была проведена удаленно — с диспетчерского пульта охраны цитадели. Лишь оттуда можно было не только поднять заслонку, но и заблокировать ее в верхнем положении. Так, чтобы охрана на месте не могла опустить ее обратно.

Все указывало на то, что захвативший диспетчерскую Ковач действовал не в одиночку. И что, прежде чем бежать в поисках спасения, ему придется удерживать эту позицию, чтобы оставить ворота поднятыми какое-то время. И чем больше сюда ворвется зэков, тем скорее и надежнее они вычистят за Ковачем все то, что он намеревался скрыть.

Когда компаньоны вернулись к воротам, там уже вовсю грохотала перестрелка. Остановленные на подступах к ним наемники обменивались пулями с защитниками цитадели. Которых, видимо, тоже было наперечет, потому что большинство из них убежало наблюдать за прибывшей к атоллу флотилией. Тем не менее огонь с обеих сторон велся яростный. Защитники опасались, что не удержат столь малыми силами рубеж. Наемники пытались не дать им добраться до пульта управления воротами. Можно сказать, что успех сопутствовал и тем и другим, поскольку все они оставались на своих позициях и не лезли под вражеские пули.

Баланс сил, а вслед за ним и ситуация изменились с возвращением Штернхейма и его собратьев. Судя по усилению огня с противоположной стороны, к защитникам тоже подошло подкрепление. Однако нападающих было больше, и у них имелись кое-какие неприятные для противника сюрпризы. В то время как вертухаи не предложили им ничего, кроме новых пуль, от которых они продолжали с успехом укрываться.

— «Торпеды» пошли! — скомандовал Отто, оценив обстановку. — Одна за одной, по очереди! Вперед!

«Торпедами» он называл, разумеется, не настоящие торпеды, которым неоткуда было здесь взяться, а самодельные взрывные устройства. Готовясь к штурму, наемники соорудили их из подручных средств. А именно из газовых баллонов, канистр с топливом и ручных тележек — тех, что совсем недавно катал по тюрьме Обрубок. Как раз для уничтожения баррикад и предназначались «торпеды», поскольку для сноса самих ворот им явно не хватило бы взрывной силы.

Всего таких смертоносных тележек было приготовлено три — видимо, по количеству найденных Гусями в мастерских кислородных баллонов. Каждый баллон был крепко привязан к тележке сверху. Прочая огнеопасная дрянь размещалась в ней, как при обычной транспортировке. А для защиты от летящих навстречу пуль борта тележек были усилены дополнительными железными листами.

Запуская «торпеду», подрывник сначала нацеливал ее в открытые ворота цитадели, а затем отбивал у кислородного баллона вентиль. Одновременно с этим его помощник бросал поверх канистр гранату с выдернутой чекой, и ведомая реактивной тягой «торпеда» уносилась к цели.

Расстояние до вражеских укреплений было небольшим, коридорный пол — ровным, и сам коридор не имел изгибов. Риск, что колесный снаряд вдруг отклонится от заданного курса и врежется не туда, куда надо, был минимальным. Этого и не произошло. Задержки гранатного взрывателя хватало, чтобы тележка взорвалась аккурат рядом с целью. И взрыв самой гранаты был просто ничтожным по сравнению со взрывом, который производил остальной груз, доставленный вместе с нею в Поднебесье.

Едва Штернхейм отдал приказ о «торпедной» атаке, все Дикие Гуси, кроме подрывников, покинули коридор. Подрывники же, запустив очередной снаряд, сразу ныряли в ближайшую комнатушку и запирали за собой железную дверь. Убить их на таком расстоянии взорвавшаяся «торпеда» не могла, но обдать жаром или задеть шальными осколками — запросто. А в комнатушке, за крепкой дверью, оба наемника без проблем пережидали короткий, но свирепый огненный шквал. После чего выкатывали оттуда следующую тележку и проделывали с ней то же самое.