– Где вы взяли яд? – резко спросил Анатолий Игоревич.

Ирина Леонидовна кокетливо стрельнула глазами.

– Секрет.

– Наверное, в вашем подвале припасен мешок со средством от садовых грызунов? – спросила я. – Антикварная отрава из прошлого века?

Ирина Леонидовна усмехнулась.

– Душенька, скажите, я ведь гениально придумала? Ксению нельзя было подпускать к Андрюше. А его к Фроловой словно магнитом тянуло. Кабы не мерзкая Кутя, не случилось бы беды. Фролова, как обычно, оттащила бы припрятанную коробку с эклерами домой и сожрала их. Я совершенно ни при чем. Кто позволил омерзительной девчонке хватать пирожные из холодильника, на котором висел плакат «Посторонним не открывать»? Это Ольга убила Варфоломеевых, Арсения с Ритой Никитиных и Прокофьеву. Ее вина, ей и отвечать! Вот негодяйка!

– Мда… – пробормотал Володя. – А Фролова взяла вину на себя.

– Полная дура! – возмутилась Горская. – Кто ее просил?!

Банкин потер ладонью затылок.

– Сначала из окна выкидывается Юля, затем случается история с пирожными, и на десерт у нас смерть Клавдии. Единственная виновница всех преступлений Ольга Кутузова?

– А кто ж еще? – совершенно искренне сказала Горская. – Разве есть сомнения? Я ничего дурного никогда не делала, я добрая фея поселка. Спросите у окружающих, скольким людям я помогаю.

Костин криво улыбнулся.

– Осталось уточнить крохотную деталь, Ирина Леонидовна. Вам вроде нравится Евлампия?

– Прекрасная умная женщина, – снова рассыпалась в похвалах мне Горская, – хочу поддерживать с ней отношения.

Я мысленно перекрестилась. Чур меня, чур! Надеюсь, сегодня в последний раз беседую с доброй феей.

– А как вам Роза Леопольдовна? – не утихал Вовка.

Ирина Леонидовна прищурилась.

– Нянька девочки? Пока не могу ничего о ней сказать, ни хорошего, ни плохого.

– Ни Романова, ни Краузе вас не обижали? – напирал Костин. – Вы на них не сердились?

– Нет, – улыбнулась Горская, – наоборот, собираюсь подружиться с Евлампией, нам предстоит долго жить рядом.

– Тогда почему вы решили угостить их пирогом с ядом? – задал основной вопрос Володя. – Чтобы сократить время, сразу уточню: отрава, содержавшаяся в пироге, аналогична той, что была в эклерах. Эксперты изучат запасы в вашем подвале и найдут кубышку с ядом. Так что плохого вам сделали Лампа и Роза Леопольдовна?

Ирина Леонидовна покраснела.

– Сколько можно повторять?! Я нашла пирог в прихожей, из-за стоматита не могла им полакомиться и… Боже, голова болит, словно огонь под черепом развели… Почему выключили свет? Где…

Горская сделала вдох и упала лицом на стол.

Прошла зима, пролетела весна, наступило лето. В середине августа я приехала в гости к Тамаре Федоровне. Она накрыла чай в саду, мы сели в плетеные кресла, и я начала беседу.

– На бывший особняк Кутузова нашелся покупатель.

– Учитывая ваше странное желание объяснять потенциальным клиентам, что в гостевом коттедже дважды разыгрывалась трагедия, новый хозяин нашелся на удивление быстро, – заметила Николаева.

– Сплетницы из «Крота» все равно ведь сообщат тому, кто въедет на участок, о проклятии дома, поэтому я не хотела, чтобы будущие владельцы испытали массу отрицательных эмоций, а потом злились на нас с мужем, – объяснила я. – После того как Ирина Леонидовна на наших с Костиным и Банкиным глазах скончалась от инсульта, я схватила в охапку Кису, Краузе, мопсов, замок с мышами и спешно удрала в Москву. Некоторое время мы жили в гостинице, потом, слава богу, вернулся из командировки мой муж и снял коттедж в Саврасове. Дом нам всем очень нравится, в особенности мопсихе Фире, которая увлеклась сафари на полевок. Сейчас в мышином замке семь обитателей. Им стало тесно, я подумываю о расширении их жилья. Роза Леопольдовна потихоньку привыкает к грызунам, кричать от ужаса при виде очередного трофея Фиры она перестала. Так что у нас все в порядке. Скажите, Кутузов наладил отношения с Кутей?

Николаева кивнула:

– Да, благодаря Владимиру Костину. Ваш друг связался с Андреем, рассказал ему в подробностях, как Горская подставила бедную девочку. О том, что яд в эклерах, которыми отравились люди на празднике, и отрава в черничном пироге, полученном вами в подарок, идентичны, что в подвале дома доброй феи нашлась упаковка с ядом от садовых грызунов, и именно от него умерли несчастные Варфоломеевы, Никитины, Прокофьева и малярша Вера.

– И как отреагировал Кутузов? – полюбопытствовала я.

Тамара Федоровна стала накручивать на палец прядь волос.

– Сначала он испытал шок, потом стал названивать дочери, приглашать ее в Америку. Девочка отнекивалась, но я убедила Олю согласиться. В июле она улетела, вернется в начале сентября. И спасибо вам за предложение взять из особняка Андрея все, что я захочу.

– Мы приобрели дом со всем содержимым, даже библиотека и картины на стенах остались. Я подумала, вдруг вы захотите взять что-то на память, – улыбнулась я. – Правда, мы затеяли в особняке ремонт, но остановили его. Второй этаж совсем не тронут.

– Я съездила в «Крот», походила по участку и по дому, и, вот уж странность, ничего в душе не дрогнуло, – призналась собеседница. – Ни-че-го! Словно и не жила там много лет. Сейчас понимаю, почему Ирина убила Юлию, Клавдию и пыталась изничтожить Ксению, – она от патологической любви к Андрею Николаевичу сошла с ума. Хотя внешне Горская выглядела совсем нормальной, разговаривала разумно, вела себя адекватно. Она обожала кошек-собак, вечно их обнимала-целовала. Трудно было поверить, что на самом деле она безумна и жестока.

– Нормальный человек никогда не лишит жизни себе подобного, – вздохнула я. – Что же касается обожания четвероногих… У некоторых людей трогательное отношение к братьям меньшим сочетается с потрясающей ненавистью к людям.

– Но почему Горская хотела отравить вас пирогом с черникой? – недоумевающе подняла брови Тамара Федоровна. – Это совершенно не поддается объяснению.

– Данную тайну Ирина Леонидовна унесла с собой в могилу, – нехотя сказала я. – Умерла, так и не дав ответа на этот вопрос.

– Я рада за Марфушу, – сменила тему Николаева. – Домработница хороший человек, верой и правдой долго служила Горской, ни одного дурного слова про хозяйку ни разу не вымолвила, при посторонних нахваливала «барыню». Но я случайно узнала, как ей было тяжело. Недели за две до смерти Клавы я пошла в лес – хотела папоротник выкопать и посадить у нас под елями. Брожу, выискиваю хорошее растение, вдруг слышу рыдания. Да такие отчаянные, горькие. Я решила, что чей-то ребенок потерялся, поспешила на звук и вижу: сидит на пне Марфа и слезами заливается. Я к ней кинулась. «Ты упала? Ударилась?» Она меня обняла и правду выложила. Оказывается, Марфа нанялась к Горской из-за дочки.