на его широкую грудь для поддержки, пока он медленно целовал меня в уголки рта, как это делала я всего несколько минут назад. Я ощутила на своей коже его теплое дыхание, когда он отстранился, сжимая пальцами мои бедра.

— Господи, — захныкала я, когда он оставил влажные поцелуи на моих щеках.

Он тихонько усмехнулся: «Это точно», самым хриплым тоном, который я слышала в своей жизни.

После секундной попытки отдышаться, я немного отстранилась, чтобы посмотреть на него. Его глаза были прикованы к моим, и казалось, будто он знает ответ на любой вопрос в мире. Руки с длинными пальцами скользнули вверх, от моих бедер по груди, плечам, шее, а затем к лицу, нежно обхватив его ладонями. Кривоватая ухмылка на губах осветила все его лицо.

— Ты такая красивая, — пробормотал он, проводя большими пальцами по ямочкам на моих щеках.

Я не хотела говорить «Спасибо», потому что казалось, будто это будет слишком прямолинейно. Вместо этого я улыбнулась ему, пытаясь выразить, насколько сильно я только что насладилась тем, как он трахал мой рот. Он улыбнулся в ответ и громко выдохнул мне в лицо. Я была чертовски счастлива, что мы не съели начос из «Taco Bell», и теперь не боялись ужасного запаха изо рта. Но серьезно, я бы сделала это снова, даже если бы из его рта воняло.

Я долго сидела на его коленях, пока он сидел, наклонившись ко мне, а затем мы оба расслабились, откинувшись на спинку дивана и молча глядя друг на друга. Я понятия не имела, о чем хочу с ним поговорить, поскольку единственное, о чем могла думать, так это о мурашках по всему телу. От осознания того, что случилось за последние несколько минут, мой желудок скрутило в узел — а с моим везением я была уверена, что этот узел был гордиевым. Все казалось каким-то не реальным. Кто-то где-то давно решил, что Кэт Бергер — неудачница, и я смирилась с этим. Но дело в том, что все это — Тристан и я — казалось таким реальным, словно не могло быть иначе. Неестественным был только шок, который пронзал мои вены каждый раз, когда он касался меня руками или губами.

— Прости, что не сказал тебе раньше, — пробормотал грубый голос в тишине моей квартиры. Он откинул голову на спинку дивана, не сводя с меня глаз, касаясь кончиками пальцев моих. — Я понятия не имел, как это сделать.

— Лучше бы ты сказал, — улыбнулась я ему. — Я думала, что ты считаешь меня своей сестрой.

Тристан хрюкнул, как уже много раз делал в моем присутствии, но больше не пытался это скрыть, что выглядело слишком идеально.

— Не сестрой, — сказал он, смеясь. — Однозначно не сестрой.

Я хотела его, и в мыслях не было никаких сомнений, но я не собиралась стать еще одной зарубкой на спинке его кровати. До сегодняшнего дня он считал меня особенной, и я хотела, чтобы так и оставалось. Единственный детский ген во мне кричал, что я хочу что-то значить для него, и меня это устраивало. Он должен хотя бы немного поухаживать за мной, прежде чем пояс целомудрия падет к его ногам. Особенно после всего дерьма, которое он заставил пережить мое бедное сердце. Засранец.

Было так много вопросов, которые я хотела задать. Мне хотелось узнать, что все это значит, потому что это не может быть чем-то несерьезным. Я хотела спросить, что он собирается делать после случившегося. Что именно он чувствовал ко мне. Уволился ли он ради меня. Почему он все еще не похоронен глубоко во мне. Я хотела опустить взгляд и посмотреть, соответствует ли его стояк моим мокрым трусикам. Я ничего не спросила и не сделала, потому что он пересадил меня на диван и обнял за плечи, крепко прижимая к себе. Пока мы молча сидели в обнимку, минуты превратились в полчаса, а потом и в час. Его рука так и не отстранила меня, и я лишь еще уютнее устроилась в его объятиях. Раньше такого никогда не было. Иногда он как бы невзначай обнимал меня или что-то в этом роде, но ощущалось все по-другому. Это как сравнивать полную луну с едва различимыми очертаниями месяца на небе.

Мы разберемся во всем, но не сегодня. Я хотела насладиться моментом. А чуть позже хотела с ним пошалить.

Его губы нежно коснулись моего виска. И я отбросила все имеющиеся вопросы на другой день, когда момент будет менее игривым и нежным. На тот день, когда я буду чувствовать себя не так, словно только что выиграла в лотерею.

— Можно кое-что сказать?

Я рассмеялась, уткнувшись в плотную ткань его толстовки. Сколько раз я задавала ему тот же вопрос?

— Ты уже знаешь ответ.

Он провел носом по мочке моего уха:

— Я пробил кулаком стену от злости на то, что ты пошла на свидание.

— О, — единственное, что я смогла связно ляпнуть, взяв его руку, которая не была обвита вокруг меня, с подлокотника дивана, чтобы осмотреть нежную кожу, которую он испортил. Рана была опухшей и красной, и уже начала шелушиться, но выглядела лучше, чем в прошлый раз; честно говоря, казалось чудом, что он не сломал пальцы. Однако я все равно улыбнулась.

— Можно кое-что сказать?

— Конечно.

— Ты идиот, раз причинил себе боль, — сказала я ему, целуя вены прямо над костяшками. И еще раз поцеловала его кожу. — Но я очень рада, что ты здесь.

Глава 44

На следующее утро я встретилась с моими сучками во время ланча в закусочной, которая находилась недалеко от офиса Николь. Эти бестии уселись вместе с одной стороны кабинки, заставив меня сидеть напротив в полном одиночестве. Похоже, они сделали это специально, чтобы более досконально допросить меня, но с этой парочкой нельзя быть ни в чем уверенной.

— Расскажи нам, что случилось, — зловещим тоном сказала Зои, уставившись в свой салат «Цезарь» с курицей.

Мне пришлось фыркнуть, потому что я не понимала, откуда она могла узнать, что прошлой ночью что-то произошло. Мне казалось, что я веду себя как обычно.

— С чего ты решила, что мне есть о чем рассказать?

Никки усмехнулась, а затем проглотила огромный кусок сэндвича с индейкой.

— У тебя глупая улыбка.

— Я бы не назвала свою улыбку глупой, — я закатила глаза, откусив сэндвич с ростбифом.

Зои и Никки переглянулись с ухмылками на лицах, а затем одновременно кивнули, подобно близнецам, умеющим читать мысли друг друга.

— Да, так и