Вслед за Исидзё Янагисава прошел по улице Годзё, спустился по каменной лестнице и ступил на мост. Под ним волновалась, чуть поблескивая, река Камо. На другом берегу мерцали огоньки — тлели костры Обона. Запах дыма, смех парочек, прогуливавшихся по набережной, музыка, доносившаяся из чайных домиков, и теплая ночь навеяли воспоминания о свидании с Хосиной; тело омыла волна желания. Где теперь Хосина? Поисковые группы не обнаружили его. Усилием воли Янагисава отбросил мысли о любовнике.

Исидзё углубился в безлюдный район. Янагисава крался за ним вдоль стен, размышляя, не идет ли Исидзё на свидание с мятежниками. Канцлера страшила встреча с шайкой ронинов, бандитов и воинов-монахов. А вдруг мятежники схватят его? А вдруг Исидзё и впрямь убийца? Тогда свиток за поясом ему не поможет.

Улица уперлась в ров с поблескивающей водой. В центре рва располагался высокий поросший травой холм диаметром примерно сто шагов. Плоскую вершину холма обрамляла ограда из каменных столбов. За оградой стоял памятник в виде приземистой пагоды, подсвеченный фонарями. Дальнозоркий Янагисава прочитал иероглифы, выбитые на пагоде. Перед ним был Холм уха, посвященный войне Хидэёси Тоётоми против Кореи. Хотя вторжение в Корею провалилось, войска Хидэёси нанесли немалый урон противнику. Воины засолили в морской воде и привезли в Японию уши сорока тысяч корейцев. Эти-то трофеи и образовали холм.

Через ров был переброшен мост со ступенями посередине. Исидзё спустился к пагоде, присел, положил палку на колени, утер лоб и замер, скрестив на груди руки.

Шло время. Терпение Янагисавы истощалось. Вдруг раздался стук копыт. Правый министр встал. «А вот и преступники, — догадался Янагисава. — Встречу в общественном месте легко выдать за случайность. Хитро!».

Из переулка справа от канцлера показались два конных самурая. Они настороженно осмотрели территорию, примыкающую к Холму уха. Исидзё помахал рукой. Янагисава припал к бамбуковой дверной решетке дома, за которой скрывался. Самураи спешились на мосту, привязали лошадей к поручням и спустились по лестнице. Исидзё пошел к самураям. Последовала череда поклонов и приветственных слов. Троица расположилась на ступенях.

Янагисава выскользнул из убежища и на цыпочках приблизился к краю рва. Теперь он различал голоса.

— …довольно долго добирались сюда, — сказал Правый министр. — Уговор был другой. Вы заставили меня ждать.

— Мы приехали, как только смогли, — отозвался грубый голос.

— Если учесть проблемы, с которыми мы столкнулись, то нужно порадоваться, что мы вообще смогли прийти, — прогнусавил второй самурай.

— Не будь проблем, я бы к вам не обратился, — холодно бросил Исидзё. — Нанимая вас, я рассчитывал на точное выполнение приказов.

— А мы рассчитываем на человеческое обращение, — возразил грубый голос. — Мы вам не рабы. В конце концов, мы рискуем жизнью, возя за вас грязь.

— Вы знали, на что идете, когда подряжались. Если вас не устраивает работа, можете идти на все четыре стороны.

Сердце у Янагисавы затрепетало. Самураи — это ронины, вероятно, те, что были в доме Ибэ. Исидзё говорит с ними на закодированном языке. «Проблемы» означают «перемещение воинов и оружия», «работа» — «реставрация реальной власти императора».

— Хорошо, хорошо; простите, что опоздали, — быстро произнес гнусавый самурай.

Заговорил обладатель грубого голоса:

— Не нравится мне это место. Давайте сматываться отсюда.

Воцарилась короткая пауза.

— Как они? — спросил Исидзё.

— В целости и сохранности.

«Они» — это союзники Исидзё; «в целости и сохранности» — ждут команды выступать.

— Мой товар прибыл?

— Да. Последняя партия — двенадцать дней назад.

«Ружья и боеприпасы доставлены в Мияко».

— Ну что ж… — вздохнул Исидзё. — Полагаю, вам лучше поторопиться.

Зазвенели золотые монеты.

— Это все? — выразил недовольство грубый голос.

— Потом получите еще, — посулил Исидзё.

«Когда император будет править Японией, а в руках императорского двора сосредоточится все богатство страны», — мысленно добавил Янагисава и задрожал от азарта. Он не сомневался, что сподобился стать свидетелем того, как Исидзё выплачивает аванс за разжигание войны против клана Токугава. Янагисава с огромным удовольствием вообразил арест Правого министра. Ему не терпелось увидеть вытянутую рожу Сано, когда…

Знакомое чувство, словно невидимые руки прикасаются к нему, встревожило Янагисаву. Он инстинктивно съежился и обозрел округу. В темноте он, естественно, никого не заметил, тем не менее ужас, испытанный во время нападения в императорской резиденции, ожил. «Неужели убийца снова охотится на меня?» Янагисава попробовал успокоиться. «Это невозможно, убийца сидит на Холме уха. Я слышу его голос. Или у Исидзё есть наймиты, помимо самураев? Например, Хосина?».

— Прощайте, — сказал Исидзё. — Скоро встретимся. Я полагаюсь на вас.

Янагисава перевел: «Правый министр планирует начать мятеж в ближайшем будущем. Он поручил ронинам разделить воинов по огневым точкам».

Заскрипели ступени. Забренчала лошадиная сбруя.

Проснувшееся чувство долга укрепило мужество канцлера. Он рванулся было задержать предателей, но тут услышал голос инстинкта самосохранения: «Только дурак преследует преступников до их логова в одиночку». Янагисава замер на полушаге и проводил удаляющихся всадников мудрым взглядом.

— Ты в порядке? — спросил Сано, собираясь на выход.

— Да. — Безукоризненно одетая и причесанная Рэйко сидела у окна, глядя во двор; лицо бледное, но невозмутимое.

— Ты уверена в этом?

Прошлой ночью он поймал ее, когда она с дикими глазами, задыхаясь, бежала от кумирни Гиона. Он спешно доставил ее в Особняк Нидзё. Немного успокоившись, Рэйко рассказала, что Кодзэри призналась: она была в Саду пруда во время убийства Коноэ и видела там Правого министра Исидзё.

— И что?

— Все.

Сано отчаянно хотелось узнать, что довело жену до невменяемого состояния, однако расспрашивать он не решился.

— Не беспокойся за меня, — сказала Рэйко.

— Что ты намерена сегодня делать?

— Хочу закончить изучение бумаг из кабинета Левого министра Коноэ. Быть может, там найдется что-нибудь интересное.

Удостоверившись, что они по-прежнему бегут в одной упряжке, Сано попробовал вызвать жену на откровенность.

— Рэйко-сан…

— Да? — ответила окну Рэйко, в голосе слышался страх.

Сано понял, что настойчивостью ничего не добьется, лучше дождаться, когда в Рэйко созреет потребность высказаться.

— Марумэ опросил сослуживцев ёрики Хосины, — сказал он. — Похоже, никто не знает, куда он делся. А у Фукиды любопытные новости. Он полагает, что канцлер Янагисава напал на след чего-то важного, о чем не желает ставить нас в известность.