– Это я впустила ее! – заявила Вивиан: пока Энтони изливал Шарлотте свою душу, она услышала робкий стук в дверь и, незаметно для влюбленных, открыла ее: там стояла графиня Крэнфорд, зачинщица этого грязного скандала, но ее глаза были полны мольбы, и она тихо попросила племянницу дать ей позволения войти и исправить свою ошибку, что Вивиан, скрепя сердце, сделала.

– Я не испытываю к вам ненависти, мисс Сэлтон. Дело в другом… Прошу, выслушайте меня. Вивиан, ты тоже присядь, – робко сказала леди Крэнфорд. – Я должна признаться вам… И тебе, мой сын… Думаю, вам уже известна причина, по которой ваш отец, мисс Сэлтон, будучи молодым, покинул Англию?

– Да, мэм. Одна девушка разбила его сердце, – ответила ей Шарлотта.

– Этой девушкой была я. Более того, я и ваш отец были помолвлены.

Эти слова заставили брови всех троих поползти вверх. Вивиан поспешно заняла одно из кресел и с недоверием всматривалась в белое лицо тети Беатрис: как? Она и отец Шарлотты были помолвлены? Ведь это значит, что ее догадки насчет ее матери и мистера Сэлтона были ошибочны!

– Вы? – непонимающе переспросил Энтони. – Но как это возможно?

– Моя старшая сестра Кэтрин была первой красавицей страны, и за ней волочились десятки поклонников. А я, на ее фоне, была тенью, но, несмотря на это, я и Кэтрин были очень близки, и нас связывала настоящая сестринская любовь. Мы доверяли друг другу все секреты, и она знала о том, что я была влюблена и помолвлена, конечно, втайне от нашего отца… У Кэтрин же имелись грандиозные планы на жизнь, и она вовсю флиртовала с одним богатым титулованным джентльменом, стремясь выйти за него замуж. «Какая была бы партия!» часто говорила она мне… И я всей душой желала, чтобы ее стремление стало былью… Помню, когда я рассказала ей об Эдварде… Мистере Сэлтоне… Кэтрин была так рада за меня! И, в знак вечной сестринской любви, мы обменялись самым дорогим, что у нас имелось: она подарила мне вот это бриллиантовое кольцо – оно досталось ей от нашей матери, как старшей дочери. Я же подарила ей свою самую большую драгоценность… Золотую цепочку с птицей, которую преподнес мне мой жених мистер Сэлтон, в честь нашей помолвки…

– Так эта птица принадлежит вам! – ахнула Вивиан. – А я всю жизнь считала, что она была одной из драгоценностей моей матери!

– Так оно и есть, Вивиан, но позволь мне продолжить мой рассказ, – настойчиво попросила графиня. Ей трудно было признаваться молодым людям в своих грехах, но она знала, что это был единственный выход из ситуации, которую она слепила своими же руками. – Мечты Кэтрин сбылись, и в один дождливый холодный день наш отец с радостью сообщил нам, что ее руки попросил граф Крэнфорд… Твой отец, Энтони. Да, не я была его первым выбором… – Она горько усмехнулась, увидев на лице сына неподдельное недоверие, смешанное с изумлением. – Особой радости на лице сестры я не увидела, но она заявила, что этот брак сделает честь всему нашему роду, и я не могла не согласиться с ее убеждениями. Я была в настоящем восторге от мысли, что Кэтрин станет графиней, ведь, считала я, отец будет так рад этому союзу, что даст мне свое благословение на брак с Эд… мистером Сэлтоном. Мой тайный жених не был богат, скорее, он был беден, но это обстоятельство не страшило меня… Но нашим с ним мечтам не суждено было сбыться: в ночь после того, как Кэтрин узнала о том, что граф Крэнфорд попросил ее руки, она пропала, а через несколько дней от нее пришло письмо о том, что она вышла замуж за некого мистера Коуэлла и отныне будет жить с ним в Кэстербридже. Наш отец был в ярости. Я же, как ни странно, была рада тому, что она обрела свое счастье… Но после того, как отец прочел письмо, он заявил, что отныне не считает Кэтрин своей дочерью, что она опозорила его имя, и что я должна буду занять ее место у алтаря рядом с графом Крэнфордом. Как оказалось, этому человеку было все равно, на какой сестре жениться: ему нужен был наследник и невинная супруга, и все это отныне должна была дать ему я… К этому моменту отец официально переписал завещание и оставил все свое богатство мне, при условии, что я выполню его волю. И я пожертвовала своим счастьем ради счастья своих будущих детей. У вас с Ричардом есть все, что может только пожелать молодой аристократ. – Леди Крэнфорд гордо приподняла подбородок. – В то время, как дочь Кэтрин росла в нищете, мои дети были окружены роскошью. Я отдала вам, моим любимым сыновьям, все, что имела, терпела тяжелый характер вашего отца и, испытывая к нему лишь неприязнь и отвращение, жила лишь мыслью о том, что я поступила верно. Я посвятила вам мою собственную жизнь и была рада тому, кем вы стали, но вдруг мужчина, которого я все еще люблю, вновь появился в Лондоне… И не один. Он женат, и у него имеется взрослая дочь. Вы, мисс Сэлтон. И каждый раз, когда я слышу ваше имя или смотрю на вас, мое сердце сжимается от боли при мысли о том, что на месте вашей матери должна была быть я… И я сделала все возможное, чтобы оградить себя от еще большей муки, ведь, если вы станете супругой Энтони, я буду приходиться вам свекровью и видеть вас в своем доме… Простите мне это, но я не могу совладать со своими чувствами… Всему виной Кэтрин! Если бы она не предала всех нас, наша жизнь сложилась бы по-другому…

– Ради того, чтобы оградить себя от неприятных чувств и воспоминаний, вы решили лишить меня счастья! – не сумев сдержать проснувшийся в душе гнев, насмешливо воскликнул Энтони. – Вы сами променяли любовь на наследство своего отца и титул графини, но имеете дерзость обвинять в этом свою сестру!

– Энтони, дорогой мой, не горячись так, – ласково сказала ему Шарлотта, хотя рассказ леди Крэнфорд заставил почувствовать гнев и ее саму. Однако она знала, что благодаря тому, что мать Энтони бросила своего возлюбленного ради графа Крэнфорда, ее родители повстречались и родили ее на свет, и это знание смягчило ее сердце. Мисс Сэлтон обладала мягкостью и рассудительностью, поэтому испытывала к графине даже некоторую жалость.

– Прости, любовь моя, я слишком взволнован этими новостями и мыслью о том, что мои родители никогда не любили друг друга, хотя до этого момента я считал, что их связывала большая любовь… Мне трудно это принять… Трудно принять то, что моя мать желала пожертвовать моей любовью к тебе ради своих эгоистичных чувств, – выдохнул Энтони, сжимая ладонь возлюбленной.

– Мне жаль, что ваша жизнь сложилась так трагично, мэм. Но в этой ситуации нет виновных и нет жертв: моя мать не виновата в том, что предпочла деньгам любовь, а вы не виноваты в том, что желали своим детям богатого будущего, – вступила в беседу Вивиан. Теперь она понимала, почему тетя недолюбливала ее!

«Упрямая и эгоистичная, как твоя мать!» сказала ей когда-то графиня. Узнав о том, что ее мать не была такой уж приятной личностью, Вивиан больше не чувствовала к тете ненависти, но и симпатии тоже не испытывала. Скорее, ей была равнодушна ее трагедия.

– Я рада, что ты понимаешь это, – со слезами благодарности сказала леди Крэнфорд племяннице. – Это кольцо принадлежит тебе… – Она сняла со своего тонкого пальца рубиновое кольцо и отдала его Вивиан. – А это… Этоо принадлежит вам, мисс Сэлтон… – Графиня нехотя распутала тонкий шелковый шарф, украшающий ее шею и закрывающий грудь, и, сняв золотую цепочку с птицей, протянула ее Шарлотте. – Я выкупила ее у Вертена… Это ваша семейная реликвия, и я не имею права оставлять ее себе в память об ушедшей любви.