Что бы там ни случалось раньше, в данном конкретном случае с точки зрения беспристрастного морского права случилась вещь редчайшая: англичане, давние мастера и виртуозы морского разбоя, оказались безвинной жертвой пиратства. Те два случая, о которых я только что упоминал, прошли для англичан безнаказанными – на весах международной политики молодая заокеанская республика весила неизмеримо меньше Англии, и никто из-за таких «пустяков» напрягаться за нее не стал – я имею в виду сильные европейские державы. Но теперь Англия спускать это на тормозах не собиралась, наоборот. Очень уж лакомый подвернулся повод для войны…

Англия ревела – Джон Буль был уязвлен до невозможности. В первых рядах «партии войны» моментально оказались текстильные фабриканты, производившие ткань из южного хлопка, и их многотысячные «рабочие коллективы». Ну а следом валили те, у кого были другие причины не любить американцев. Восемь тысяч отборной пехоты было срочно переброшено в Канаду. Британский флот привели в полную боевую готовность. Лорд Рассел отправил в Вашингтон резкую дипломатическую ноту, скорее ультиматум: требовал освободить обоих южан, заплатить штраф за пиратство и дать официальные объяснения, действовал ли капитан американского корабля по своей инициативе или выполнял приказ начальства? Если хотя бы одно требование не будет выполнено, Англия отзовет своего посла из Вашингтона…

Это был, по сути, ультиматум, составленный на дипломатическом языке так, что вместо «отзыв посла» следовало читать «война», что в Вашингтоне прекрасно понимали. И самые здравомыслящие во главе с Линкольном четко осознавали, что в этой войне у них нет никаких шансов. Север оказывался в клещах: с севера – отборные английские войска, с юга – конфедераты (по боевым качествам и те и другие, если смотреть правде в глаза, превосходили воинство Линкольна. Следовало ждать и английского удара с моря – а по сравнению с английским флотом американский не смотрелся вообще. К тому же в Мексике находились тогда французские войска, которые в силу тогдашних политических хитросплетений (которые здесь нет нужды описывать) непременно пришли бы на помощь англичанам и южанам, благо идти было недалеко…

Перетрусивший американский посол в Лондоне Адамс принялся уверять британских дипломатов (еще не получив инструкций от своего правительства): он совершенно уверен, что американский капитан действовал на свой страх и риск, от дурной удали, а командование ему ничего такого не поручало.

Пожалуй, это ничего уже не могло изменить: англичане увидели удобнейший случай как следует наказать возомнившего о себе невесть что молодого волчонка, сдуру сунувшегося на поляну, где меряются силами матерые волки. И прекрасно чувствовали свое решительное превосходство…

Война стояла на пороге. Британские «красные мундиры» под сухой треск барабанов уже выдвигались к американской границе, британские фрегаты замаячили на горизонте у американских берегов. Север, сто процентов из ста, ждал полный разгром. (Кстати, южной кавалерии достаточно было переправиться через реку Потомак, чтобы ворваться в Вашингтон. Что она однажды едва не проделала в самом начале войны, но отступила от Потомака, не закрепив успех, хотя могла бы покончить с войной одним ударом…)

Однако заведомо проигрышной для Севера войны не случилось. Вот и отрицай после этого роль личности в истории… Войну остановил один-единственный человек – супруг королевы принц Альберт. Уже не встававший с постели, умиравший от тифа, узнав о происходящем, он с превеликим усилием взял перо и написал супруге меморандум, в котором категорически протестовал против войны и предлагал «принять более спокойную ноту», чтобы дать американцам возможность «освободить несчастных пассажиров, сохранив при этом чувство собственного достоинства».

Виктория с первой встречи и до смерти мужа была в него беззаветно влюблена, несмотря на редкие ссоры, обожала, безмерное уважала (некоторые английские историки пишут даже «боготворила») и во всем поступала по его советам – особенно сейчас, когда любимый муж умирал, и это была его последняя воля…

Виктория тут же собрала кабинет министров (уже радостно предвкушавший маленькую победоносную войну, позволившую бы взять реванш у восставших колонистов) и во исполнение завета мужа категорически потребовала войны не начинать. Министры пытались протестовать – когда еще подвернется такой удобный случай? – но королева оказала на них сильный нажим и добилась своего. Что доказывает: она безусловно не была куклой на троне. Не имела такого большого влияния на государственные дела, как монархи докромвелевской эпохи, но все же большее, чем девять ее предшественников Стюартов и Ганноверов. Какая уж там марионетка…

Принц Альберт умер буквально через несколько дней. Американцы извинились, отпустили обоих южан (заплатили ли они требуемый штраф, мне неизвестно). Войны не случилось.

А если бы Альберт скончался неделей раньше, не успев высказать свою точку зрения на конфликт? Вот тогда война, несомненно, началась бы, и возникла классическая виртуальность, изменившая бы всю мировую историю и сделавшая ее совершенно другой.

Север, несомненно, был бы довольно быстро разбит наголову. Войска англичан были профессиональными. А конфедераты, упрямо себя позиционировавшие как отдельную нацию, не имевшую ничего общего с северянами, еще не потеряли боевой дух – это произойдет гораздо позже, после войны на истощение Юга и его морской блокады. Они дрались за родину, а северяне вовсе не за освобождение рабов. Оно в этой войне было делом десятым, в первую очередь северяне (особенно железнодорожные компании) разевали рот на обширные южные земли и богатые плантации.

Так что воинство северян какой-то высокой идейностью не отличалось и было набрано с бору по сосенке из кого попало, в том числе из мелких уличных уголовников. К тому же нанимались они только на три месяца, а по истечении этого срока преспокойно покидали ряды армии (массовую мобилизацию и удлинение срока службы северяне тогда еще не ввели). Она уже успела понести от южан пару сокрушительных поражений и вряд ли смогла бы драться на равных с британской вышколенной армией.

По поводу этой виртуальности, полного разгрома северян, можно выдвинуть немало интересных версий, ничуть не надуманных и не притянутых за уши, скорее уж экстраполяций, вытекающих из хода реальных событий. Правда, я не берусь гадать, как поступили бы англичане, наголову разгромив противника, – вновь присоединили бы Север к империи или нет? В конце концов, за 90 лет независимости американцы вдоволь надышались воздухом свободы, и стоило ожидать затяжной партизанской войны с привлечением индейских союзников. Или таковой не случилось бы? Вот здесь решительно невозможно строить какие-либо прогнозы или выдвигать гипотезы, очень уж все туманно и неопределенно.

Зато в другом можно не сомневаться: если бы война кончилась тем, что на территории бывших США возникли два государства, Север (будем его в дальнейшем именовать США-2) очень быстро захирел бы и впал, без преувеличений, в совершеннейшее ничтожество.

Что собой представлял Север как таковой перед Гражданской войной? Довольно бедный по сравнению с Югом регион, меньшую часть доходов получавший от экспорта зерна в Европу. Гораздо бо́льшие доходы капали от южного хлопка. Большинство хлопкоочистительных заводов располагались не на Юге, а на Севере, и торговля хлопком в Европе находилась монопольно в руках северян. Промышленность Севера была слабая, и ее продукция в Европе сбыта не находила совершенно, уходила (втридорога) исключительно на Юг, где положение с промышленностью было вовсе уж аховым. Это торговое посредничество и торговля давали в федеральный бюджет примерно 80 % (!) доходов.