Энн слегка покраснела.

– Я постараюсь. Она такой милый человек. Мне бы очень хотелось, чтобы она выздоровела.

Он кивнул:

– Вот почему я рад видеть вас здесь. Когда Боули предложил вас, я понял, что это хорошая идея. – Прескотт помолчал. – Он был бы очень благодарен вам – и, возможно, мне, – если бы мы могли вернуть ее в нормальное состояние.

Энн инстинктивно почувствовала скрытый за его словами подтекст и, не удержавшись, выпалила:

– Вы все еще думаете о своей клинике.

Он пристально посмотрел на нее, и ее румянец стал еще гуще. Затем слегка сардонически он ответил:

– Да, сестра. Несмотря на всю нашу славу, мой хороший друг Боули еще не готов к решительным шагам. Возможно, почти готов. Но не совсем. – Он снова помолчал. – Видите ли, он упрямый парень. И он баллотируется на пост мэра в следующем месяце. Он не хочет делать того, что могло бы огорчить городских консерваторов, не хочет, чтобы его называли радикалом, обвиняли в том, что он поддерживает такого бунтаря, как я. Но я верю, да, я верю, что при удачном повороте событий он сможет все это красиво сделать. Кроме него, – лицо Прескотта посуровело, – никто другой в Манчестере этого не сделает. Меня это отчасти тревожит. Но в противном случае я умываю руки, и пусть они тут варятся в собственном соку.

Внезапно Прескотт взглянул на часы. Выражение его лица прояснилось, когда он повернулся к ней.

– Я должен идти, сестра. Не переусердствуйте тут с нашей больной. Погуляйте по здешним садам, они чудесны. И оцените здешнюю кухню. Полагаю, вы найдете, что она немного отличается от госпитальной.

Когда он уехал, Энн с задумчивым и сосредоточенным выражением лица поднялась к своей подопечной. Доктор Прескотт был так добр к ней, старшей медсестре Энн Ли, она была стольким обязана ему в своем нынешнем положении, что ее охватило непреодолимое желание помочь ему в ответ. Он отстаивал все лучшее, что было в его профессии. В том, чего он добивался, была не корысть, а служение идеалу. Она должна помочь ему, она должна использовать для этого любую возможность. Если ей это удастся, то о чем еще мечтать!

Глава 27

В течение двадцати четырех часов после прибытия Энн без проблем освоилась на новом месте, дабы полностью сосредоточиться на заботе о своей подопечной. Она чувствовала, что все идет хорошо. Миссис Боули, похоже, прониклась к ней симпатией. И это было первое, что требовалось Энн для завоевания доверия и привязанности пациентки.

В четверг в час дня, когда она уходила на часовой перерыв, что-то заставило ее остановиться на верхней площадке лестницы и посмотреть через перила вниз. Там, в холле, стоял Мэттью Боули, вернувшийся из трехдневной деловой поездки в Ливерпуль. Дворецкий Коллинз помогал Боули снять огромную автомобильную куртку, и тот с чрезвычайной быстротой засыпал Коллинза вопросами. Внезапно Боули поднял голову и увидел Энн.

Он сделал паузу в своем пулеметном допросе, чтобы крикнуть:

– Вот вы где, сестра Ли! Вы тот самый человек, который мне и нужен. Можете доложить обстановку.

Пока Энн медленно спускалась по лестнице, он снова обратился к дворецкому:

– Сестра Ли будет на обеде со мной сегодня. Подавайте сразу, Коллинз, как только я загляну к миссис Боули.

Трудно было что-либо возразить на этот своевольный каприз. Боули фактически не оставил времени на возражения. Он бросился наверх, чтобы повидать жену, и через пять минут снова спустился, потирая руки и направляясь в маленькую солнечную гостиную, где он распорядился накрыть стол на двоих.

Энн, честно говоря, предпочла бы поесть в своей комнате в одиночестве, согласно этикету своей профессии. И все же, когда она села напротив Боули, благодаря его непосредственной и добродушной откровенности вскоре почувствовала, что в его просьбе, как он выразился, хоть раз составить ему компанию нет и не может быть ничего предосудительного.

Должно быть, он заметил в ней внутреннюю борьбу, ибо довольно бесцеремонно попенял ей:

– Что вас не устраивает? Вы ведь не прислуга, верно? Вы такая же, как и все мы. И я вас спросил, верно?

Он продолжал откровенничать с набитым ртом:

– На самом деле, вы возможно, также знаете, сестра, что я с нетерпением ждал встречи с вами здесь. Это я вложил такую идею в голову Прескотта. Это я хотел, чтобы вы приехали позаботиться о миссис. – Его красноватое лицо расплылось в ухмылке. – Да, и составить мне компанию, когда у вас будет время. Хотя бы чуток.

Энн не знала, что ответить на такие сомнительные признания. Чувствуя страшную неловкость, она сказала:

– Спасибо, что вы дали мне такой шанс. Что так верите в меня. Я постараюсь оправдать ваше доброе отношение ко мне.

– Правильно, сестра. – Он одобрительно кивнул. – Я знаю, что так и будет.

Он с огромным удовольствием продолжал говорить и есть. Как и большинство людей, которые добились успеха собственными силами, он вскоре пустился в историю своей жизни. Боули начинал как фабричный рабочий, а теперь был чуть ли не миллионером. И как он ныне наслаждается своим богатством – своим прекрасным домом, своими машинами, своей коллекцией произведений искусства, то есть всем своим добром и престижем, который оно ему давало. К тому же он собирался стать мэром Манчестера!

Он немного размяк, когда стал рассказывать о своей семье. На больную жену жалоб не было, но вот сын вступил в неудачный брак и потерпел крах. Кого Боули обожал, так это свою племянницу Роуз, тринадцатилетнюю девочку. Он отдал ее в лучшую школу Англии – Роуз, как с гордостью заявил он, «получала образование среди знати». Он заставил Энн посмотреть несколько фотографий своей любимицы.

Боули, видимо, так и продолжал бы разглагольствовать о Роуз, о себе, о жизни в целом. Но часы на каминной полке теперь показывали два часа, и Энн это отметила. Воспользовавшись паузой в разговоре, она тихо сказала:

– Мне пора вернуться к моей пациентке, мистер Боули. Мой перерыв закончился.

– Не спешите, моя дорогая, – ответил он. – С хозяйкой ничего не случится за какие-то лишние пять минут.

Но Энн, улыбаясь, покачала головой:

– Мне действительно пора идти, мистер Боули. Я должна делать свою работу. Вы были бы невысокого мнения обо мне, если бы я пренебрегла этим. – И она встала из-за стола.

Похоже, этого он от нее не ожидал, однако тут же скрыл свои эмоции. Боули тяжело поднялся и похлопал ее по руке:

– Это верно, моя дорогая. Долг превыше удовольствий. Это всегда было моим девизом, и мне за это хорошо платили. –